Джозеф никому об этом не говорил; признаться себе самому в том, что с этим может быть связано нечто серьезное, он отказывался с таким же упрямством, с каким Джанет отказывалась признать, что ее сердце слабеет. Все это вздор, главное, что «Джанет Кумбе» сохраняет высокую репутацию самой быстроходной шхуны Плина и что его сын Кристофер скоро станет мужчиной.
Перед Троицей тысяча восемьсот восемьдесят пятого года Джозеф вернулся в Плин после исключительно долгого плавания. Он дважды ходил в Сент-Джонс на Ньюфаундленде за рыбой, которую надлежало доставить в средиземноморские порты, затем получил выгодный фрахт на три рейса из Сен-Мишеля к берегам Мерси. Стоял конец июня, и Джозеф предвкушал, как проведет дома несколько счастливых, радостных недель, прежде чем снова отправится в море. Как только корабль бросил якорь, Кристофер на веслах поспешил к «Джанет Кумбе».
Джозеф с удовольствием осмотрелся. По гавани в разных направлениях скользили лодки, в маленькой бухте под развалинами Замка купались дети. Прекрасная, по-настоящему летняя погода. Он дал себе обещание как-нибудь порыбачить в заливе, может быть, вместе с Кристофером.
– Ну, Крис, сын, – сказал он, – хорошо на некоторое время вернуться домой, а, Элби? Вы, береговой люд, не цените дом, как ценим его мы, бедные моряки.
Кристофер покраснел и закусил губу. Джозеф это сразу заметил и мысленно выругал себя за бестактность. Бедный парень, в конце концов, только здоровье помешало ему выйти в море.
– Что нового, сын?
– С сестрой все в порядке, брат Чарли пишет, что в лагерях ему живется неплохо. Тетушки здоровы и с нетерпением ждут тебя дома. На верфи у нас уйма работы, кузен Том, Джеймс и я заняты с утра до вечера; поэтому, отец, боюсь, что не смогу проводить с тобой столько времени, сколько хотел бы.
– Ничего, Крис, я рад, что ты при деле и что твои дядья тобой довольны.
– Говорят, что дядя Филипп наконец-то за кем-то ухаживает, но кто его избранница, я не знаю.
– Филипп ухаживает? – Джозеф закинул голову и расхохотался. – Да он с ума сошел. Ручаюсь, что он не знает, с какой стороны и подойти к женщине. Если он кого-то и завел, то только ради своего богатства, а не ради своей прекрасной персоны.
Молодой человек рассмеялся, и Джозеф, которого немало забавляла мысль, что его младший брат влюблен, отправился в контору.
Филипп принял его с обычной высокомерной улыбкой и указал рукой на стул. Джозеф сразу, без околичностей, приступил к делу.
– Значит, ты, наконец, собираешься признать над собой власть юбки, так ведь, Филипп?
Филипп побагровел.
– Понятия не имею, о чем ты, – медленно проговорил он.
– Брось, приятель, уж меня-то ты не проведешь. Позволь взглянуть на твою даму. Я сразу тебе скажу, стоит она постели или нет. – Джозеф едва не задохнулся от удовольствия, увидев, как вздрогнул брат при его последних словах. Это напомнило ему те давние дни, когда он задевал чувства Филиппа, вызванные какой-нибудь книгой.
– Ну-ну, старина, я вовсе не хотел тебя обидеть. Уверен, что с превеликой радостью увижу, что ты обзавелся семьей и стал похож на человека, да и твоя жена будет счастливой женщиной. А теперь к делу.
Джозеф и думать бы забыл об этом деле, он уже выкинул его из головы. Но Филипп неправильно истолковал его шутку. Его переполняла ненависть к этому самоуверенному, высокомерному старшему брату, который всегда имел любую женщину, какую бы ни пожелал.
Он завидовал его росту, его сохранившейся, несмотря на годы, привлекательности и отдал бы половину своего состояния, лишь бы увидеть в Джозефе хоть какие-нибудь признаки возраста. Когда с корабельными счетами было покончено и Джозеф собрался уходить, Филипп, как злобная баба, не устоял перед искушением пустить отравленную стрелу.
– Да, Джо, это правда, возможно, я скоро стану семейным человеком. И меня ждет длинная череда счастливых лет рядом с молодой женой. Мне повезло, и я могу дать женщине все, чего она пожелает: большой дом, слуг. Почему бы и тебе снова не жениться на какой-нибудь достойной работящей душе твоего возраста. Ведь тебе, брат, пятьдесят, не так ли? Не за горами время, когда тебе придется оставить море и уступить место человеку помоложе. Всего доброго. Кланяйся от меня своей семье. «Грязный червяк, – подумал Джозеф, – черт возьми, если дойдет до драки, посмотрел бы я, кто из нас моложе. Да в нем мужского ни на четверть румба, только и может, что сыпать словами да строить из себя».
Тем не менее, Джозеф не мог забыть последнюю фразу брата. Он поднялся к развалинам Замка и задумался. Да, черт подери, в чем-то он прав, мерзавец. Ему пятьдесят, пожилой человек, а он никак этого не поймет.
У него взрослые или почти взрослые сыновья, а он все еще чувствует себя таким же молодым, как они. Филипп дурак. Мужчине столько лет, на сколько он себя чувствует, а Джозеф чувствовал себя лет на тридцать, а иногда и моложе. Он лег на траву и раскурил трубку. Жаль, что Кэтрин еще ребенок и ходит в школу, с ней не очень-то поговоришь. Впрочем, она забавное маленькое существо. Две ее тетки исполнены лучших намерений, но рука у них тяжеловата. Завтра надо заглянуть к Лиззи и посмотреть, как там ее славный парень.
С места, где он лежал, была видна «Джанет Кумбе», стоявшая на якоре возле буя. Как же она красива: изящный изгиб, удлиненные линии. Корабль Джанет… Он вздохнул и закрыл глаза, томимый страстным желанием увидеть ее рядом с собой.
Пробил колокол Лэнокской церкви; Джозеф подумал, что надо бы показаться дома и навестить братьев на верфи. Он выбил трубку, потянулся и встал на ноги; интересно, куда запропастился Кристофер.
Вдруг его внимание привлек слабый крик.
Он посмотрел в ту сторону, откуда раздался звук, и увидел, что у ступеньки, ведущей к тропе на скалу, кто-то сидит, сжавшись калачиком. Он тут же зашагал к этому месту и увидел девушку с корзинкой примул. Она плакала и сжимала ладонями ногу.
– Что с вами, дорогая? – осведомился Джозеф, опускаясь на колени и ощупывая лодыжку девушки.
Девушка перестала рыдать и посмотрела на него из-под полей шляпы. Он увидел пару больших испуганных газельих глаз и завитки золотисто-рыжих волос над ушами.
– Я повредила ногу, прыгая через ступеньку, – робко ответила девушка, – и, когда попробовала идти, мне стало ужасно больно.
– Ах, – проговорил Джозеф, не сводя взгляда с золотистого локона, вьющегося по ее щеке. – Это плохо. Позвольте мне ее ощупать и посмотреть, нет ли там растяжения.
Он провел рукой по ноге и колену, девушка не проявила никаких признаков боли.
– Кажется, растяжения нет, просто вывих, – сказал он, ему очень хотелось, чтобы девушка снова взглянула на него.
– Слава богу, – она улыбнулась. – Я живу здесь недалеко и, может быть, смогу дойти до дома.
– Ни в коем случае, – холодно сказал Джозеф, затем взял девушку на руки, словно она была маленьким ребенком. Девушка покраснела, и Джозеф это заметил. Заметил он и длинные золотистые ресницы, которые коснулись ее щек, когда она опустила глаза. Он крепче прижал ее к себе, и ее голова легла на его плечо.
