– В доме есть еще кто-нибудь, кроме вас? – спросила Элла.
Моррис прокашлялась, но ничего не ответила. В этот момент из-за угла дома послышалась оживленная беседа, и Элла увидела Клинтона, торопливо приближавшегося к ним.
– Там, в задней части дома, ребенок.
– Это ваш ребенок? – обратилась Элла к Моррис.
Моррис молчала. Элла сочла это поводом для того, чтобы войти в дом. Тревис буквально наступал ей на пятки, а Дэннис с Клинтоном и другими полицейскими прошел в гостиную.
– Осмотрите весь дом, убедитесь, что здесь больше ни кого нет.
В прихожей царил полумрак и скрипели половины. Вверху на проводе болталась лампочка без плафона. Тревис щелкнул выключателем, но свет не зажегся.
В комнату слева вела дверь с дырой-размером с кулак на наружной панели. Элла осторожно открыла дверь и увидела каркасную кровать со скомканными красными простынями и грязным одеялом. Тревис нагнулся и заглянул под кровать.
Дверь в следующую комнату была открыта. Это была ванная комната с голубой напольной плиткой и с потрескавшейся душевой кабиной.
Последняя дверь была закрыта. Наклейка на ней сообщала о том, что кто-то неплохо провел время на шоу «Ройял Истер» в 1979 году. Элла повернула ручку двери из белого китайского фарфора, расписанного цветами, и заглянула внутрь.
В маленькой пустой комнатке на полу на не застеленном ничем грязном матрасе лицом вниз лежал завернутый в пляжное полотенце ребенок. Лица Элла не видела, но волосы у него были темные. Затаив дыхание, Элла склонилась над матрасом.
– Это он? – спросил Тревис. – Он жив?
Элла взяла теплый комочек на руки. Малыш пошевелился. От избытка эмоций хотелось заплакать, и Элла прижала ребенка к себе, а тот открыл глаза. Голубые глаза.
– Это не он.
– Ты уверена?
Тревис подошел поближе.
– Разве младенцы не похожи как две капли воды.
– У Лачлана карие глаза.
– Возможно, ему вставили контактные линзы, глаза казались другого цвета.
– Младенцу? Контактные линзы?
Ребенок захныкал. Элла положила его на матрас и развернула пляжное полотенце. На младенце был только подгузник. Малыш задергал ножками и заплакал. Элла расстегнула липучки на подгузнике.
– Да это же девочка!
– Думаю, это не ее ребенок, – сказал Тревис, когда Элла заворачивала ребенка в полотенце.
– А что, у пятидесятишестилетней женщины не может быть грудного ребенка? Это не редкость.
Моррис сидела в гостиной в кресле-качалке, плотно сдвинув колени, ногами она упиралась в серый ковер, а руками крепко сжимала подлокотники кресла. Дэннис стоял рядом, сложив руки на груди. Клинтон и еще один полицейский исследовали кухню.
Заметив в руках у Клинтона полиэтиленовую упаковку с подгузниками и чек, Элла сказала:
– Это не Лачлан.
С ребенком на руках она подошла к Моррис и, склонившись к ее уху, спросила:
– Не хотите мне сказать, чей это ребенок?
Моррис ковыряла пальцем дырку в виниловой обивке кресла. Элла ощутила, как внутри нарастает гнев, который вот-вот вырвется наружу.
– Мы разыскиваем похищенного ребенка, – резко начала она. – Чем дольше мы будем разбираться с вами, тем меньше времени у нас останется на поиски.
У Дэнниса зазвонил телефон, и он вышел из комнаты, чтобы ответить на звонок.
Моррис вытащила из дырки в кресле кусочек пенной набивки и принялась внимательно его рассматривать, а потом откинулась на спинку кресла. Элла подавила в себе желание пнуть ее по ноге.
– В таком случае – в участок.
Моррис встала с кресла, не проронив ни слова.
Элла прижала малышку к себе и, когда та заворочалась у нее на руках, ощутила трепет от прикосновения мягких волос девочки к своей щеке. Она кивнула полицейскому.
– Сначала позвоните в полицейский участок и скажите, чтобы прислали детектива, который не занят в поисках. Вызовите «скорую». Поедете в больницу, пусть осмотрят ребенка. Вызовите представителей опекунского совета. Вы можете организовать встречу с ними прямо в больнице.
Элла отдала ребенка и вышла на террасу. Тревис последовал за ней.
– Может, нам остаться здесь?
– Наша задача – искать Лачлана.
– А что, если это имеет отношение к делу Лачлана? А что, если здесь есть какая-то связь с черным рынком торговли детьми и поэтому Моррис молчит как рыба?
– Сомневаюсь. Она, скорее всего, помогает какой-нибудь своей подруге скрываться, от опекунского совета.
Элла спустилась по ступенькам. На газоне стоял Дэннис, пряча свой телефон в чехол.
Он показал ей сжатую в кулак ладонь с поднятым вверх большим пальцем.
– Крис пришел в себя и рассказал, как на него напали.
9:03
Софи сидела на краю больничной кровати, сплетя свои пальцы с пальцами Криса. Потребность прикасаться к нему была необходима ей как воздух. Софи хотелось, чтобы детективы перестали задавать Крису вопросы и ушли, и тогда она сможет забраться на кровать, обнять Крис и прижаться к нему всем телом.
– Вы запомнили цвет глаз и кожи у этого человека? – спросила Элла.
– Я не помню его глаз, – ответил Крис. – Он был белый.
Элла делала пометки в своем блокноте.
– Рост? Вес?
– Примерно моего роста, – припоминал Крис. – Метр восемьдесят. Мне кажется, – он был среднего телосложения.
– Одежда?
– Был одет во что-то темное. Единственное, что помню, – на нем была маска.
Дэннис спросила:
– Он был один, не так ли?
– Я никого больше не видел.
Софи видела Глорию, которая ходила туда-сюда за закрытой дверью больничной палаты. Ангус уже уехал. Медсестры заглядывали в палату через окно из коридора.
– Заметили ли вы какую-нибудь машину? Слышали что-нибудь странное перед тем, как нападавший постучал в дверь?
Элла оторвала взгляд от своего блокнота и посмотрела на Криса.
– Он ведь постучал в дверь, не так ли?
– Я не видел никакой машины и не слышал ничего необычного. Я как раз собирался лечь спать. Когда в дверь постучали, я не посмотрел в глазок, а просто открыл дверь. Там был он. Он ничего не сказал, просто направил на меня пистолет.
Дэннис, сидя в кресле, наклонился вперед и оперся локтями на колени.
– Вы видели эти глаза когда-нибудь раньше?
– Нет.
– В последнее время в ваш адрес поступали какие-нибудь угрозы?
