— Господи помилуй, — дрожащим голосом произнес Мик, уселся и тут же залился слезами. — Фрэнк, она там… Я ее видел… — говорил он сквозь рыдания. — Она лежит возле тропинки. Сначала я подумал… Но потом узнал. Это Кэти.
Глава 12
Стингерс-Крик, Северный Техас, 1979 год
Дюк снова постучался во входную дверь, но, не дождавшись ответа, спустился с крыльца, подошел к окну и посмотрел внутрь. В комнате работал телевизор, перед ним в кресле сидел Джеф Риггз, отблески экрана играли на его лысом черепе.
— Мистер Риггз! — позвал Дюк. — Мистер Риггз! — произнес он снова уже громче и постучал по стеклу.
Джеф Риггз медленно повернул голову, увидел Дюка и махнул рукой, показывая в сторону двери.
Мальчик направился к ней. Тяжело опираясь на подлокотники, Джеф Риггз поднялся и, спотыкаясь, пошел открывать Дюку. По тому, как тот распахнул дверь, Дюк понял, что он сильно пьян.
— Здрасте. А Донни дома? — спросил он.
— Здорово. Я думал, что он с тобой, у ручья.
— Мы хотели туда пойти, вот я и зашел за ним, — промямлил Дюк. — Значит, он уже ушел. Извините, что помешал.
— Ничего страшного. Поразмять кости никогда не вредно, — сказал он и, махнув Дюку рукой с зажатой в ней пультом, закрыл дверь.
По вьющейся между деревьев тропинке Дюк направился к ручью. Донни он нашел быстро. Он спал на берегу, под тополем, заложив руки за голову. Из потертых джинсов выглядывали тощие ноги. Дюк осторожно подошел к другу, нагнулся и подергал его за ногу.
— Эй, давай вставай, — сказал он.
Донни проснулся, не открывая глаз, перевернулся на бок, медленно подняв руку, стряхнул со щеки песок.
— Ты чего, не ночевал дома, что ли? — спросил Дюк.
— Ночевал, — тихо проговорил Донни. — Отец снова запер меня, не хотел выпускать. Я колошматил, колошматил в дверь. Какое там. Он, по-моему, даже не слышал. Опять нажрался. Вот гад, будто я ему собака какая. Пришлось в окно сигать. — Он открыл глаза и весело посмотрел на Дюка.
— Это еще ничего, — сказал Дюк. — Пожил бы ты в моем доме, посмотрел бы я на тебя.
— А чего? Мать у тебя нормальная, — отметил Донни.
— Сволочь она нормальная, — огрызнулся Дюк. Он сел рядом, прижавшись спиной к дереву, достал из кармана прихваченную из дома книгу в помятой бумажной обложке и стал перелистывать страницы.
— Не, только не читать. — Донни поднялся. — Не могу видеть, как ты читаешь. Давай чего-нибудь делать.
— Заткнись. Это отличная книга, мне ее дядя Билл дал, — сказал Дюк, не глядя на друга. — Слушай, я тебе сейчас прочту. Вот. — Он нашел нужную страницу и стал читать, медленно, отрывисто выговаривая слова: — «Согласно некоторым поверьям ястреб наделен особой силой, мудростью, благородством и смелостью. Считается, что день сложится очень удачно, если рано утром, выйдя из дома, вы увидите на небе ястреба».
— Тогда твой дядя Билл — счастливейший из людей. — Донни рассмеялся.
Дюк продолжал читать:
— «Если вы услышите крик ястреба, вам нужно раскрыть свое сердце, ибо вас ждет важное известие».
— Черт с ним, с твоим известием и с ястребом. Я не могу сидеть просто так. — Извиваясь и закрывая глаза от слепящих лучей солнца, Донни начал стягивать с себя футболку. Дюк внимательно посмотрел на него. Донни, отклонившись назад и улыбаясь, похлопал себя по плоскому животу. Затем быстро сбросил ботинки, носки, джинсы и, крикнув: «Кто последний, тот — лох!» — стремительно побежал к ручью.
Дюк посмотрел на загорелое тело друга, на то, как он плещется в холодной проточной воде, и по телу его поползли мурашки. Купаться он не любил, да и плавать умел очень плохо.
Глядя, как Донни плещется в воде, можно было подумать, что вода очень теплая. Донни выскочил из воды по пояс, помахал другу рукой и нырнул. Проплыв немного под водой, он вынырнул и поплыл к их любимому дереву, с одной из веток которого свисал привязанный ими канат. По нему Донни сначала вскарабкался на ветку, затем перелез на самую макушку дерева и оттуда прыгнул в воду. Поплескавшись еще несколько минут, он выскочил на берег.
— Надо было тебе тоже искупаться, — выговорил он, стуча зубами от холода. — Круто искупался. Слушай, чего после школы делать будем?
— Не знаю. — Дюк пожал плечами. — Черт подери, да оденься ты. Гляди, синий же весь, воспаление легких схватишь.
Ванда Роулинз мчалась в своем стареньком пикапе по поселку. На полу, в ногах стояла большая холодная бутыль содовой. Чтобы она не упала, Ванда сжимала ее коленями. Во рту ее торчала сигарета. Курила Ванда по-мужски, держа сигарету большим и указательным пальцами. Увидев бредущую по дороге знакомую худую мальчишескую фигуру, она резко нажала на педаль. Тормоза взвизгнули, машина слегка пошла юзом и остановилась. Мальчишка шарахнулся в сторону.
— Привет, малыш, — сказала Ванда, выглядывая из окна. — Далеко намылился?
Дюк молча пожал плечами.
— Поехали домой. Давай садись.
— Не хочу! — отрезал он.
— Сынок, да посмотри на меня. Что с тобой?
— Ничего, — буркнул Дюк.
— Ничего? А что ты тут делаешь?
— Мы с Донни договорились тут встретиться, а он не пришел.
— Ну садись тогда в кабину, я отвезу тебя куда скажешь. — Ванда открыла дверь.
— Я у магазина выйду.
— Как скажешь. Ладно, высажу у магазина. Запрыгивай давай, сколько мне дверь держать.
Дюк сел рядом. Держаться было не за что, пришлось ему положить одну руку на руль, а второй упереться в сиденье. Машину сильно трясло. Весь путь до магазина он молчал, глядя вперед, на дорогу.
Донни помешал молочный коктейль бело-зеленой полосатой соломинкой.
— Какой ты смешной, — сказала Линда Уиллард и шлепнула его по руке.
— А ты разве не смешная? — Донни улыбнулся.
Линда заглянула в пакетик с хрустящим картофелем, лежащий на столе, вытащила из него несколько ломтиков и отправила себе в рот, другой рукой поправила выбившуюся прядь блестящих золотистых волос и спросила:
— Ну а музыку ты какую любишь?
— Не знаю, — ответил Донни.
— Как «не знаю»? — удивилась девочка. — У тебя разве дома нет ничего? Ни магнитофона, ни радио, ни плеера? — Она изумленно подняла брови.
— Нету. Один телик только. Но мой папаша возле него целыми днями торчит, — раздраженно ответил Донни.
— А что ты делаешь, когда с Блевонтином Дюком не гуляешь?
— Не нужно его звать так. Это прозвище к нему прилепил Уэстли Эймс. Старый козел. А Дюк нормальный парень. Мы с ним давно дружим.
Нахмурившись, Дюк долго смотрел в широкое окно кафетерия на их улыбающиеся лица, затем повернулся и понуро поплелся домой.
