встречи, Збышек, - произнесла Леария. Когда я поднял взгляд, то дворик, где стояли мои друзья, был пуст. Я снова остался один. Но теперь, по крайней мере, знал, что делать.
- До встречи, тетенька, - ответил я и, засунув руки в карманы, направился к высотному дому, где мои старые друзья любили проводить время. Он высился на горизонте, подобно горе, в недрах которой живет старый маразматик Смоуг, а я словно карликовый Бильбо, идущий ему прямо в пасть.
Когда я подошел к дому, то странная волна холода сдавила мое сердце, словно разбитая душа не хотела, чтобы я поднимался на крышу. Фыркнув, я отбросил сомнения в сторону и открыл дверь, ведущую в подъезд. В нос тут же ударил сильный аромат мочи, разлитого пива, жарящихся у кого-то дома котлет и сладковатый запах топленого масла. Но куда интереснее было вновь видеть стены, медленно поднимаясь по лестнице на одиннадцатый этаж. На стенах, словно родом из времен, когда человек был волосатым, вонючим и ходил на мамонта с дубиной, темнела наскальная живопись, по которой археологи, когда-нибудь, будут собирать портрет типичного жителя спальных районов.
«Заяц люто ебеца», «Маразма – класс, Збышан – отстой», «Юра пьет сперму», «Антон – косоглазый хуй и гАндон». Я улыбался, проводя пальцами по неровным буквам, нацарапанным на побелке или прочертившим глубокие борозды на масляной краске. Иногда попадались надписи, сделанные маркером или ярко-розовой помадой Маразмы, оттереть которую было очень сложно. Да никому это и в хрен не вперлось, если честно. Без этого подъезд терял львиную долю своего очарования.
Остановившись, я поморщился и быстро вытер слезящийся глаз, когда увидел еще одну надпись. «Збыня + Зайка = дети, уродливые и мохнатые». Это Маразма написала, когда застукала нас с Галькой на крыше, где мы целовались и пили дешевое, теплое пиво. Как же давно это было. Словно вчера.
Я вздрогнул, когда снизу раздались знакомые голоса. Весело смеялась Зайка, что-то злобно бурчала Маразма, вновь докопавшись до Юрки. Размеренно всех успокаивал Антон и просил передать ему бутылку пива. Был еще один голос. Мой. Веселый и возбужденный. Еще не знающий, что ждет его наверху.
Чертыхнувшись, я помчался наверх, перепрыгивая через три-четыре ступеньки сразу, пока не добрался до железной двери, ведущей на крышу. Выбежав на открытое пространство, я охнул, увидев такой знакомый пейзаж, редкие струйки дыма, поднимающиеся над заводами, и небо. Небо было цвета обветрившегося свинца. Таким я его запомнил в тот день. Но сейчас свинец был куда серее, ближе к черному. Осень, хули там.
Мотнув головой, я прогнал надоедливые мысли и, услышав голоса друзей слишком близко, бегом кинулся за угол небольшой трансформаторной будки, расположенной на крыше. Эта будка, особенно её южная стена, была облюбована всеми жителями крыши, как обычный туалет. Я знал, что тот, другой я приду сюда. Идеальнее места для засады было не найти. Вздохнув, я поежился от слабого ветерка и, закурив сигарету, прислушался к разговорам друзей, которые веселой гурьбой высыпали на крышу и заняли любимые места на старых трубах, брошенных здесь еще во времена Советского союза.
- Збынь, ты куда? – капризно протянула Галя. Я, услышав её голос, вздрогнул и, выбросив тлеющий окурок в сторону, занял выжидательную позицию.
- В тайную комнату сгоняю и вернусь, - ответил мой голос, приближаясь все ближе и ближе.
- Сыкун, еба, - мрачно буркнула Маразма и захохотала, вызвав у меня сверхъестественные мурашки. А потом, когда сердце достигло невероятного, галопирующего ритма, время словно замерло, как в диковинном фильме родом из страны пожирателей гамбургеров и Кока-Колы.
- Привет, дружище, - дрожащим голосом сказал я, внимательно смотря на удивленного себя, который коротко икнул и почему-то посмотрел на окурок, который держал в правой руке.
- Пиздец, - констатировал старый Збышек и, поморщившись, выбросил самокрутку в сторону. – Говорил Маразме, что эту дрянь не стоит дуть.
Так и стояли мы, смотря друг на друга. Старый Збышек внимательно изучал мою одежду, ехидно наморщив лоб, когда взгляд его упал на мои тапочки. А я смотрел на него, запоминая в мельчайших деталях. От парня тянуло дешевым пивом и табаком, но это был не неприятный запах, а какой-то свой, родной что ли.
- Значит, ты не глюк? – спросил Збышек, хлопая себя по карманам джинсов. – Сигаретки не будет? Мои Зайка забрала.
- Знаю, - кисло улыбнулся я. – У тебя там две штуки оставалось.
- Ага, - поддакнул парень, принимая от меня пачку. Он поднял бровь и поднял сигареты на уровень глаз. – Предупреждение шикарное. «Курение убивает. Но вам уже все равно». Мотивация так и прет, братан. Ты ж братан мой, да? Типа мы не виделись хуеву тучу лет, потому что тебя папка застрогал в Индии. И вот ты стал богатым и успешным, нашел меня и хочешь обрести семью, которой у тебя не было?
- Я – это ты, ебанько.
- Охуенно, - буркнул парень, расстегивая ширинку и начиная методично поливать стену будки. – Тогда ты не против, если я облегчусь?
- Ссы на здоровье. На брудершафт даже не надейся, - ехидно ответил я, когда первичное оцепенение сошло на нет.
- И хуль ты тут делаешь тогда? Типа, явился меня предупредить, чтобы я не делал ошибок? Прости, дружище, но мне кажется, что ты обычный глюк, вызванный лютой травой Маразмы. Она девка больная, вот и дует всякую хуету.
- Не, ошибок ты и сам наделаешь, - усмехнулся я. – Хуеву тучу.
- Бля, прикольно. Как в Звездных войнах. Теперь я понимаю, каково было клонам, - рассмеялся парень, присаживаясь рядом на корточки. – Так зачем ты здесь?
- Как тебе сказать… скоро ты ебнешься с крыши, - ответил я. Збышек на секунду задумался, но увидев, что мое лицо не меняется, тяжело вздохнул.
- Бля, вот как знал, что надо было дома остаться и гримуары почитать. И ты, такой весь распиздатый ангел смерти, меня с собой заберешь?
- Ты реально дебил? – злясь, бросил я. – Говорю же. Я – это ты.
- Ну да, ну да, оторвали, блядь, коту муда, - кивнул парень, закуривая сигарету. – Хуево, дружище, что еще сказать. А это… ну… оно больно будет?
- Не. Ты даже не почувствуешь.
- Хоть какая-то радость. Не думаю, что ты пиздишь. Глаза у тебя добрые. Чисто, как у меня, только это… мудрее что ли. Так ты не ответил, зачем приперся. Вряд ли меня разговорами
