а не трусостью. Лестниц заготовили мало, по одной человек на сто пятьдесят. Сделаны из бамбука, перекладины привязаны веревками.
Асигару-тэппо я приказал стрелять только, когда враги полезут на стены, чтобы били в упор, наверняка, а сам начал раньше, потому что у меня нарезной ствол с мушкой. С удовольствием восстанавливал навыки стрельбы из огнестрельного оружия, растерянные в предыдущих эпохах из-за отсутствия практики. Выцеливал знатных самураев в богатых доспехах. По флажку опознал Китабатакэ Томонори или кого-то из его рода и с дистанции метров сто всадил ему в живот свинцовую пулю со стальным сердечником, который запросто пронзит любой нынешний доспех и тело в нем. Жертва сделала еще пару шагов, после чего у нее подогнулись ноги. Шагавшие сзади самураи подхватили ее под руки, не дав упасть, и понесли в тыл. Удобный способ сбежать с поля боя: никто не обвинит в трусости, потому что жизнь даймё важнее победы. Следующей моей жертвой стал кто-то из клана Миёси. Этот рухнул сразу, причем на спину. Выносить в тыл его не стали. Видимо, из бедных родственников, а я принял его за крутого в железных доспехах, потому что их недавно покрыли розовым лаком, прямо таки излучавшим красноватое сияние в лучах жиденького, зимнего солнца. То есть я повелся на понты, а чувак погиб из-за них. Потом я завалил двух рослых самураев. Чем больше цель, тем труднее промахнуться, а мазать никто не любит. Иэнага тоже завалил одного самурая, причем заорал от радости так, что я подумал, что сына ранили.
К тому времени передовые вражеские воины уже добрались до городских стен, приставили лестницы, начали подниматься по ним. В дело вступили мои подчиненные. На сторожевом ходе не помаршируешь, так что караколировать им приходилось почти на месте, задевая друг друга. Зато черного густого дыма они выдали много. Поле боя скрыл самый настоящий туман войны, что стало полной неожиданностью, как для наступавших, так и для защитников. Я заметил, что многие вражеские воины, в том числе самураи, не желали «нырять» в черное марево навстречу жуткому грохоту выстрелов. Наверное, им казалось, что впереди японский вариант ада.
Точнее, у японцев-синтоистов нет ада в том виде, какой придумали себе христиане. У них, скорее, вариант греческого Аида — подземное царство мертвых, называемое Ёми-но-куни (Желтый источник) или просто Ёми. Позаимствовали у китайцев, у которых данные иероглифы произносятся, как Хуанцюань, но переводятся так же. Там не наказывают за совершенные на земле грехи и не награждают за благие дела, а просто влачат призрачное существование. Представляю, какая там скопилась толпа, если это место общее для китайцев и японцев.
Первый штурм закончился быстро, можно сказать, не набрав силу. Под закопченными сверху, крепостными стенами лежали тела врагов. Не скажу, что их было много. Я видел штурмы посерьезнее, когда убитые и тяжело раненые лежали в несколько слоев. Мы нанесли не столько физический урон, сколько моральный. Наши враги впервые увидели массовое применение аркебуз при защите города. Выяснилось, что любые доспехи бесполезны. Одно дело идти в бой, когда знаешь, что убить тебя смогут, если будешь недостаточно снаряжен, быстр и точен и, самое главное, удачлив, то есть многое зависит от тебя, а другое, когда понимаешь, что любое попадание — смерть или тяжелое ранение, и все зависит только от меткости врага и опять таки от удачи, которая, видимо, боится громких выстрелов.
38
Все предыдущие разы, в далеком будущем, я бывал на японском острове Хонсю в теплое время года. Может, поэтому запомнился мне, как место, где не бывает холодов. Пожив здесь без малого семнадцать с лишним лет, я убедился, что это далеко не так. Видимо, как и в Северной Европе, в Нихоне сейчас похолодание климата. С ночи зарядил снег. Снежинки были крупными и лохматыми. Они плавно и печально опускались на крыши домов, дороги, поля… Нихон стал похож на Россию, отчего мне взгрустнулось.
Думал, что враги не пойдут в атаку в такую погоду, но они не дали мне позаниматься самокопанием. Оклемавшись после вчерашней неудачной атаки, подождали окончания снегопада и поперли сразу с трех сторон. На наше счастье они не знали, что аркебузам противопоказан снег. Крестьяне из деревень возле города предупредили нас о вечерних маневрах врага, поэтому мы точно знали, где именно будут нападать и выставили там заслоны. Киото не весь окружен крепостными стенами. С двух сторон защитой служили реки и дома, построенные на их «внутренних» берегах. Башни и стены были только там, где можно пересечь вброд, причем в первую очередь эти сооружения построили для стражников, чтобы взимали налоги с входящих в город. Руководил этими отрядами Акэти Мицухидэ, который во время первого штурма сделал, видимо, правильный выбор, передумав переметываться, и поверил, что на южных крепостных стенах города справимся без него, поручив мне командовать там войсками.
Я опять сидел в надвратной башне. Обе винтовки (буду так их называть, потому что стволы нарезные, «винтом») были заряжены пулями с железным сердечником, чтобы пробивали любой доспех. Я смотрел через бойницу, как враги шли на нас по белому, непримятому снегу. Обуты они в гэта с кожаными или веревочными ремешками, пропущенными между большим и указательным пальцами ног. Поверх носков таби (большой палец отдельно) надеты кожаные чехлы, чтобы ноги не мокли и не мерзли, хотя уверен, что помогали только первые несколько минут. Я обут в сапоги с портянками, а все равно ноги задубели. Хотя, если бы двигался, было бы, наверное, теплее.
Этот самурай привлек мое внимание тем, что высоко поднимал ноги и стряхивал снег каждый раз, как делают кошки. Шлем с полумесяцем сверху. Рога повернуты вверх. Не убьет катаной, так забодает. Доспех покрыт темным лаком. В пасмурный день цвет трудно разглядеть. Пуля попала ему в район живота в тот момент, когда он стряхивал снег с правой ноги. Опустил ее медленно, я бы даже сказал плавно, после чего шмякнулся плашмя. Никто из соратников не бросился к нему на помощь. Значит, мелочь пузатая. Я отдал слуге винтовку, получив взамен заряженную. Во время обмена следил за полем боя, обнаружив типа в шлеме с золотым или позолоченным гребнем типа петушиного. Этот уже приготовил катану, хотя идти ему до крепостной стены еще метров сто. При попадании пуля даже не дернулся, сделал еще два шага, после чего наклонил катану и оперся на нее, как на трость и замер на несколько секунд. Завалится ему не дали. Сразу три человека подхватили оседающее тело и торопливо понесли в тыл: двое держали
