ведь несмотря на все возможности современной диагностики, большинство неврологических диагнозов ставится на основании АНАМНЕЗА, то есть ответов пациента на поставленные вопросы.
Клиническая неврология подобна самой нервной системе. Как нервы соприкасаются со всеми органами, так и неврология соприкасается практически со всеми клиническими специальностями, и объем знаний, необходимых неврологу, выходит за пределы знаний о строении, функционировании и патологии нервной системы. Причины повреждения нервной системы также многообразны: инфекция, травма, интоксикации, аутоиммунные реакции, генетика и онкология. Также традиционно неврологи занимаются психическими заболеваниями, поскольку психиатров в общемедицинской сети крайне мало или вообще нет.
Суббота в больнице скорой помощи была формально единственным не приемным днем: бригады скорой возили пациентов в другие стационары города, дежурство обещало быть относительно спокойным. Однако всегда находились две категории людей, которые нарушали покой приемного отделения, – это пациенты, обратившиеся самостоятельно («самотеком»), и пациенты, как правило, непрофильные, укладываемые по распоряжению администрации («блатные»). Кроме того, в отделении неврологии для больных с инсультом, где я в то время работал, и рассчитанном на 35 коек, всегда лежало не менее 40 больных. Источником беспокойства всегда оставался и блок интенсивной терапии: по факту реанимация с самыми тяжелыми пациентами.
В одно из таких дежурств мне довелось познакомиться с Русланом. Он пришел самостоятельно (по протекции родственника), который «решил вопрос» с главным врачом. Мне не очень нравился подобный контингент, и я не особенно спешил в приемный покой, находящийся в другом здании, тем более был повод задержаться в палате больной с субарахноидальным кровоизлиянием в состоянии психомоторного возбуждения (вырвал установленный ему мочевой катетер и назогастральный зонд). Разобравшись с больным, без спешки зашел в приемный покой, в котором сидел только один больной – молодой человек лет 40 (в дорогой рубашке, модных брюках и почему-то в носках и в старых тапочках).
– Здравствуйте, доктор, я тебя уже тут минут 30 жду.
– Ваалейкум, здравствуйте, ничего страшного: я был занят работой, а у вас все равно ничего экстренного нет.
– За меня позвонили – надо уложить и обследовать, у меня грыжа между позвонками.
– Никаких проблем, сейчас уложим: возьмем основные анализы, а в понедельник придет ваш палатный врач и будет обследовать и лечить.
– А почему не сразу?! Я до понедельника что тут делать буду?
– Это отделение для больных с инсультом, а вы – плановый больной и вообще тут лежать не должны: только из-за того, что как-то вышли на администрацию, вас сюда укладывают.
– Да мне эта ваша больница 100 лет не нужна! Я в Москву собирался, но некоторые обстоятельства не позволяют, а так…
– Ради Аллаха оставьте этот разговор, историю уже открыли. Сейчас осмотрю вас и в отделение пойдем.
Осмотр оказался очень интересным. Руслан жил в провинциальном городке и работал в государственной компании программистом. Около двух недель назад он стал отмечать умеренные боли в спине, отдающие в ноги, а сами ноги как будто перестали твердо чувствовать землю. Он, обратившись в поликлинику по месту жительства, получил назначение. Врач-невролог, недолго думая и даже толком не осмотрев пациента, поставила диагноз – «двусторонняя люмбоишиалгия» и распечатала заранее заготовленный шаблон терапии, включавший несколько внутримышечных инъекций и несколько таблеток. Несмотря на проводимое лечение (в течение трех недель), Руслан чувствовал, что ноги постепенно слабеют. При повторном обращении к неврологу ему было предложено пройти МРТ. МРТ была сделана: действительно, на ней описывалась межпозвонковая грыжа L5-S1, но Руслан решил, что лучше сразу лечь в больницу в крупном городе и лечиться в стационаре. У меня сразу закралась мысль, что тут что-то серьезнее грыжи, ибо за три месяца даже без лечения боли в спине уменьшаются, а двусторонняя корешковая симптоматика, которую описывала коллега, – так и вообще случай, встречающийся крайне редко. Неврологический осмотр подтвердил опасения: у Руслана был вялый нижний парапарез. Коленные и ахилловы рефлексы не вызывались, вибрационная чувствительность со стоп не определялась, а болевая чувствительность была резко снижена до уровня верхней трети голени, что никак не могло быть при грыже. Осмотрев интересного пациента с загадочным диагнозом, мне стало даже как-то веселее, и отношение к «блатному» непрофильному пациенту изменилось.
– Эх, Руслан, не в ту больницу ты пошел, и не грыжа у тебя, а кое-что другое.
– Я снимки сделал – там грыжа… Ты лучше МРТ знаешь? Постукал своим молоточком, поколол зубочисткой и уже диагнозы ставишь?
– Именно, я ставлю диагноз, а не МРТ – у тебя, похоже, полинейропатия. Ты случайно не болел простудой или поносом за неделю-две до того, как спина заболела?
– Да, было немного, но я думал, что просто простуда.
– Понятно, ну, санитарка уже пришла за тобой, пошли, в отделении поговорим.
На лице Руслана появились некоторый страх и удивление. Санитарка усадила Руслана в кресло и увезла в отделение. В отделении все нормализовалось: нервный пациент с САКом (субарахноидальное кровоизлияние) благополучно спал под седацией с зафиксированными к койке руками, на всякий случай. Блок интенсивной терапии не беспокоил: можно было прилечь и поспать хоть немного. Дежурная работа в больнице скорой помощи научили меня спать «впрок» и при первой же возможности.
…Оказалось, обстоятельства, которые не позволили уехать Руслану в Москву, были, как ни странно, до боли многим знакомыми. Он – преуспевающий бизнесмен в сфере цифровой валюты. Бизнес с лучшим другом и компаньоном. Немногим удается устоять перед большими деньгами, так и здесь получилось. Вечеринки, выпивка, случайные связи, но этому было суждено продолжаться недолго. Компаньон «кинул», здоровье близкого человека резко ухудшилось, семью разрушил. В конце концов стресс привел туда, куда приводит многих – на больничную койку. Бывает и хуже…
В каждом возрасте есть нечто необычное, необыкновенное, отличающееся своим соответствием и красотой. Мусалим в свои 75 был подтянут и красив, ростом почти в два метра, с еще сохранившейся осанкой и приятной улыбкой, излучающей доброту и спокойствие, он умел пленить собеседника несколькими предложениями, которые показывали его острый ум и человеческую простоту. Детство Мусалима прошло в детском доме, он прошёл через многое, прежде чем успел стать успешным и уважаемым человеком. Это была уже вторая встреча доктора Магомедова с Мусалимом, и они тепло поприветствовали друг друга. Магомедов был намного младше его, но было нечто такое, что объединяло их – возможно, нелёгкое детство, а может, просто доброе сердце.
– Мир тебе, дорогой доктор. – Он старался держаться уверенно, так как он был убежден, что не подобает ему показывать эмоции, которые бурлили в его душе.
– И Вам мир, Мусалим.
– Как настроение, док? – продолжил Мусалим, присаживаясь на диван в кабинете доктора. – Боюсь, от твоего настроения во многом зависит наше благополучие.
– Не думаю, что я играю такую большую роль в выздоровлении моих пациентов, скорее я ваш помощник на
