тебя держу, крепко держу за яйца!
Получалось, что рассказывать надо было сразу — вот прямо сейчас хватать телефон и докладывать, чтобы опередить… а кого, собственно, опережать? Елена уже отказалась, Майя — подруга Кати и вряд ли станет доносить. Получается, что он один? Марк колебался и, когда Елена вернула ему его же вопрос, помявшись ответил:
— Нет. Гонец, приносящий дурные вести, рискует стать козлом отпущения.
3
Катя дотерпела до того, как они зашли в номер, и уж там расслабилась. Она плакала, кричала, что всё пропало, что теперь Виктор их всех убьёт, выгонит и разведётся с ней, оставив её нищей. Сумбурная и громкая истерика, впрочем, быстро прошла, и она села в кресло на балконе, выходящем на океан, всхлипывая пила шампанское из мини-бара, которое открыл ей Сергей, и курила сигарету с марихуаной, купленную сегодня на пляже. Сергей обхаживал её, успокаивал, как мог, говоря, что ничего страшного не произошло, что всё образуется, что ни Елена, ни Марк ничего Виктору не расскажут, и вообще — пусть она не беспокоится — он решит все вопросы. У него есть кое-какие возможности. На этом месте она снова сорвалась.
— Ты? Ты же никого из них совсем не знаешь! Какие возможности? Какие вопросы ты можешь решить? Что ты сделаешь — утопишь их всех, что ли?
— А что. Неплохая идея, — развеселился он.
А возможности у него были. Фотографии Елены, правда, восьмилетней давности, снятые ещё до замужества, лежали в его банковской ячейке вместе с другими такого же рода снимками, сделанными в те времена, когда был он совсем молодым, но уже модным фотографом, чьи работы с удовольствием брали гламурные журналы, а в студию к нему ломились молодые девчонки, согласные на всё, лишь бы попасть на обложку. Он помнил её, потому как случились тогда не только откровенные фотографии, но и короткий роман, тоже отснятый им во всех подробностях и закончившийся бешеным скандалом в студии, когда она разбила прожектор, сорвала экран и всё требовала отдать ей снимки — а он так и не отдал. Они узнали друг друга, и он считал, что она ничего не скажет брату, побоится. Про её мужа ничего компрометирующего он не знал, но надеялся, что Елена найдёт способ остановить его из тех же соображений — не захочет, чтобы всплыли те фотографии. Оставалась Майя. Но она всё ж была Катиной подругой, притом давней — не должна она рассказать. И, тем не менее, именно Майе он безотчётно не доверял, хотя и не было для этого никаких оснований. Она всегда помогала им, прикрывала их встречи. Вот и сейчас — с этой поездкой — она её предложила, она всё организовала, и всё шло чудесно пока… а вот на вопрос, почему Елена с Марком прилетели именно сюда и именно в это время — ответа он не нашёл, и выяснить было не у кого.
Этот же вопрос внезапно возник и у Елены, когда перед сном они с Марком курили на балконе, глядя на пытающиеся взлететь под резкими порывами ветра пальмы и отблески далёких, сверкающих ещё за горизонтом молний.
— Марек, а почему ты выбрал именно этот курорт?
— Не помню, — искренне ответил он. — Кто-то посоветовал.
— И не помнишь кто?
— Нет, — сказал он, и Елена чувствовала, что он не врёт. — Не помню точно, но, кажется, Майя.
4
Следующий день, как и все оставшиеся ей на этом острове, врезались в памяти Кати, как цепочка событий, которые отказывался воспринимать мозг, и которые от этого слились, перемешались и слиплись в один липкий комок отчаяния и ужаса. Всё началось со стука в дверь, разбудившего её и поднявшего ещё сонную из постели. Сергея в номере не было — он обычно вставал раньше и купался на рассвете в ещё не проснувшемся и полном причудливых снов океане. Она решила, что он забыл ключ от номера, и открыла, не спрашивая и не посмотрев, кто там — хорошо ещё, что халатик машинально набросила по дороге. Два хмурых полицейских и гостиничный менеджер даже не извинились, что разбудили её. Они, впрочем, достаточно вежливо поинтересовались, когда в последний раз она видела свою соседку по комнате, и Катя не сразу сообразила спросонок, что речь идёт о Майе. Она честно ответила, что вчера вечером, тут же добавила, что сама она заснула рано и тем самым пресекла следующий — ночевала ли Майя в номере. На вопрос о том, что случилось, пришедшие не ответили, а попросили её одеться и пройти ненадолго с ними — тут недалеко. Это оказалось и впрямь рядом — в курортном медпункте, где на длинном столе, используемом местным врачом для мелких, срочных (и достаточно частых) операций, вроде удаления иголок от морских ежей — лежала Майя. Она не была даже накрыта простынёй, и её многократно виденное Катей тело — ведь каждую неделю ходили вместе в сауну и на массажи — показалось ей сейчас совершенно другим, словно смерть второпях перепутала и обменяла то, стройное, упругое и горячее — на бледное, вялое и холодное тело какой-то иной, попавшейся этой ночью в её сети утопленницы. Но это была Майя, и Катя, преодолевая дурноту и едва сохраняя уплывающее ватное сознание, подтвердила это и даже подписала не читая какие-то бумаги, которые подсунул ей один из полицейских. Отельный менеджер, видя её состояние, проводил обратно в номер, по дороге извинялся за беспокойство, приносил соболезнования и застенчиво, но настоятельно просил не распространяться об этом происшествии, честно признавшись, что это нанесёт вред репутации отеля. Она слушала его, кивала и не понимала, о чём он говорит — какая репутация? Её подруга, её Майя утонула, умерла — при чём здесь чья-то репутация?
Когда она зашла в номер, то не сразу поняла, что в нём не так, а сообразив обессилено опустилась на диванчик — вещи Сергея, обычно беспорядочно разбросанные по номеру, исчезли. Не было и его чемодана. Она недолго просидела в такой оглушённой неподвижности — замок щёлкнул, и появился Сергей, волоча Майину дорожную сумку.
— Что ты делаешь? Зачем? Зачем ты их сюда принёс? — спросила она едва слышным шёпотом. На большее сил не было.
— А ты хочешь, чтобы нам начали задавать вопросы в полиции, почему она жила не там, где была оформлена? — он был на взводе, чувствовал, что выглядит не собранно и делово, как хотелось казаться, а мелочно и суетливо, и от этого ещё больше раздражался. Она махнула рукой и, не в силах продолжать разговор, всхлипывая ушла в спальню.
Они не пошли на ужин, а ближе к ночи к ней снова постучался отельный менеджер. Сергей заставил Катю открыть дверь, а сам чинно изображал гостя у журнального столика, пока менеджер объяснял Кате, что они понимают её желание уехать немедленно, до окончания срока путёвки, но убедительно попросили бы её задержаться, потому что им необходимо закончить все формальности по отправке тела её подруги в Москву, а для этого нужно дождаться заключения коронера, закрытия дела в полиции и постановления судьи. Катя молча покивала в ответ.
У Сергея хватило такта не лезть к ней в эту ночь, и она, наглотавшись снотворного, ближе к утру наплакавшись уснула. Проснулась она поздно, солнце стояло уже довольно высоко, Сергея в номере не было и она, приняв душ, неторопливо вышла к пляжному кафе — правильно рассчитав, что Сергей там. Он сидел у барной стойки и листал местную газету. Она заказала кофе и омлет, он — повторить то, что уже пил. Это оказался джин с тоником, и она поколебавшись заказала себе то же самое.
— Выспалась? — ласково поинтересовался он. Она вяло пожала плечами.
— Так… вялое какое-то состояние.
— Ну и хорошо, что поспала, — он изображал соучастие, но его распирало от новостей, и он не удержался. — Но одну новость ты проспала.
— Что такое? — в её голосе не было ни интереса, ни возбуждения.
— Нашли второе тело. Того парня, что с ней был. Помнишь — высокий такой блондин, тоже из Москвы? Он тут ещё с женщиной изрядно старше себя отдыхал. Вот его тело на коралловый риф и выкинуло. Сегодня утренняя группа ныряльщиков туда поплыла на лодке, а он там лежит. Вот пару часов тому назад и привезли. Снова полиции
