уже тогда отвёз её первый же «Папик» в Анталию бизнес-классом, а следующий «перспективный», не доживший и до окончания их курортного романа, так вообще предпочитал только «первый класс», и не важно, что вся разница между классами на тех рейсах, которыми они успели полетать между Москвой, Сочи и Хургадой, оказалась в задёрнутой на время обеда шторке и в количестве поддельного спиртного, которое наливали в бизнес-классе без ограничения — привычка-то осталась. Настроение у неё испортилось — перелёт до Ямайки долгий, и тринадцать часов поджимать свои длинные ноги в тесном экономклассе ей не хотелось. Она выказала своё недовольство Сергею, но тот в ответ лишь извиняющимся и чуть раздражённым тоном ответил:
— Я не так богат. Давай не будем меняться, и я сяду на своё место.
Она махнула рукой и пошла в эконом. Всё оказалось не так уж и плохо. Соседнее кресло оказалось незанятым, и она смогла удобно устроиться и поспать, подняв свои холёные ноги на сидение и накрывшись колючим синим самолётным одеялом.
Оформлением в отеле Сергей занимался сам, пока Катя с Майей, развалившись в мягких кожаных креслах, потягивали кисловатое холодное шампанское, принесённое услужливыми портье, и предвкушали начавшийся отдых. Оформили их, как и было зарезервировано — Катю с Майей в одном номере, а Сергея отдельно, хотя разместились они, конечно, иначе. Можно было оформиться так, как они и собирались жить, но подумав решили не рисковать, на всякий случай, а вдруг Виктору вздумается позвонить и проверить.
Два дня пролетели в лёгком курортном забытьи. Катя с Сергеем наслаждались друг другом; а Майя в первый же выход на пляж познакомилась с молодым москвичом (и не только с ним) и весело проводила дни и ночи, лавируя между разгорячёнными под южным солнцем поклонниками. Её не смущало, что некоторые из них приехали на отдых не одни, а с жёнами или подругами — напротив, ей всегда нравилось чужое: от борьбы за него, от интриги, схватки и финальной победы она получала большее удовольствие, нежели от самого обладание тем, что в результате этой борьбы ей доставалось. Может, потому и не задерживались эти призы-обладатели надолго — вышвыривала их Майя безжалостно и регулярно, а потому и подошла к критическому, как она сама считала, возрасту, когда уже пора устраивать свою семейную жизнь, одна. Но отпуск есть отпуск, не ломать же на отдыхе свои привычки, и первый же зацепленный Майей кандидат — симпатичный, белокожий, арийского типа московский парень — оказался, как она для себя, и категорично, определила — непрофессиональным альфонсом. Правда, она поняла это не сразу, а только когда подошла его спутница — лет этак на двадцать постарше, со всеми присущими её возрасту внешними проблемами, которые она хоть и очень искусно, и явно затрачивая немалые, даже по московским меркам, деньги, старалась скрыть. Это была лёгкая добыча. Она уже не раз уводила таких мальчиков в московских клубах, и этот не оказался исключением.
Так прошло два дня. А на третий, выходя в обнимку после обильного и романтического ужина, Катя и Сергей столкнулись с сестрой Виктора — Еленой и её мужем Марком — они направлялись в этот же ресторан. Из всех четверых сплоховал один Сергей — начал как-то заикаться, краснеть — остальные же, привычные ко всякого рода ситуациям, отыграли свои роли достойно, и только у Марка на мгновение проскочила понимающая глумливая ухмылка.
— О, привет.
— Кого я вижу!
— Давно вы здесь?
— Третий день.
— А мы вот только прилетели. А Майя тут?
— Да, вон она — возле бара.
— Ну, тогда увидимся.
— Конечно. Приятного аппетита.
— Пока-пока.
Вечер был испорчен. Для всех, кроме Майи.
Через час в своём номере, лежа на огромной кровати и пристроив ноутбук на живот, она разговаривала с Виктором. Видеокамера была включена, и Майя с любопытством следила за его реакцией, пока рассказывала об этой встрече — она наблюдала её издалека, из бара, а потом ещё и, изображая сочувствие, выслушала Катину истерику. Виктор сидел в своём кабинете, поставив компьютер на журнальный столик, и в нижнем углу экрана Майя видела попавшие в объектив камеры бутылку виски, стакан со льдом и уголки картонных папок. Она не видела надписей на них, но знала что это. Это были «личные дела», которые Виктор хранил в своём сейфе, и Майя была уверена, что сейчас перед ним лежат папки с именами всех участников встречи. Вот только есть ли там и её папка, в которую ей так ни разу и не удалось заглянуть, она не знала.
— Так, значит, говоришь, все проявили выдержку? — переспросил Виктор.
— Да, как ты и предполагал. Если бы не Сергей, так вообще бы сделали вид, что друг друга не заметили. И ведь никто из них тебе ещё не позвонил и ничего не рассказал?
— Нет. Никто, — ответил Виктор с каким-то злобным удовлетворением.
— Ты молодец, милый. Ты всё здорово рассчитал, — проворковала Майя. — Хомячки сами, все дружно полезли в ловушку.
— Да, — довольно ответил он. — Всё идёт по плану. Теперь ей не отвертеться. Да и все они теперь у меня на крючке. Ладно. До связи.
Майя выключила компьютер, сладко потянулась, улыбнулась своим мыслям.
— Да, милый. Ты всё сделаешь по плану… по моему плану.
И вскочив с кровати, стала собираться на ночное свидание.
2
Весь ужин они молчали, и только когда официант унёс недоеденное ею горячее и разлил по бокалам остатки вина из заказанной ими бутылки, Елену прорвало.
— Сволочь! Какая сволочь!
Марк опасливо посмотрел на жену. Окружающие считали Елену спокойной и уравновешенной, но он-то знал, какой ценой это достигается. За недолгие годы совместной жизни он хорошо познакомился со скрываемыми ото всех нечастыми, но страшными вспышками её дикого, безудержного гнева, которые позволялись только дома, при закрытых дверях, когда летит на пол посуда, срываются шторы и голос, и не приведи бог попасться под руку — а доводилось, попадал, и даже не выдержав уходил из дома, кляня вслух свою несчастную жизнь и, про себя, «эту чёртову семейку» — хозяином компании, в которой Марк возглавлял финансовый отдел, был брат Елены — Виктор. Вот об это всё обычно и спотыкалось. Проходил день, и после десятка звонков от Елены, на которые он не поднимал трубку — звонил Босс.
— Ну, Марек… ну, завязывай. Что ты надулся, как ребёнок? Ты ж знаешь — она тебя любит. Ну, нервы у девушки… ну, бывает… — зато на сторону не бегает, по баням разным не ходит…
В этот момент Марк всегда вздрагивал, ожидая продолжения — «как некоторые» — но его пока ни разу не последовало, хотя Марк ни на миг не сомневался, что все отчёты об их совместных походах в баню и о сопровождавшем веселье «контингенте», как называл это Виктор, в его папочках аккуратно подколоты. После такого разговора вскоре звонила ласковая Елена, и Марк возвращался домой, как ни в чём не бывало, словно всего лишь уезжал на пару дней в срочную командировку.
Продолжения Елениной тирады не последовало, Марк успокоился и не удержавшись мстительно сказал:
— Да уж, твой братец явно не обрадуется, узнав, с кем отдыхает на курорте его жёнушка.
Елена вздрогнула, хотела что-то сказать, но внезапно сникла и не ответила. Чувствуя отсутствие сопротивления, Марк снова не промолчал, но на этот раз уже осторожнее, без торжества в голосе, спросил:
— Так ты ему расскажешь?
Она снова отмолчалась, и только когда уже вышли из ресторана и закурили, хмуро ответила:
— Нет. Никому от этого лучше не станет. Пусть сами разбираются. И тебе делать это не советую, но ты уже большой мальчик — решай сам. Считаешь правильным — расскажи.
Марк уже думал об этом, ещё во время ужина начал прикидывать все плюсы и минусы такого разговора, проигрывал в уме различные сценарии, и по всем по ним для него выходили одни неприятности. Вариант рассказа после приезда он лишь представил и сразу с испугом отмёл, как только вообразил себе бешеный, как у сестрицы, взгляд Виктора и крик:
— А что же ты, говнюк, мне сразу не позвонил? Выжидал? Прикидывал, что на этом можно заработать? А может, ты надеялся, что я за это тебе прощу ту аферу, в которую ты, не сказав мне, влез и просрал мои деньги? Думаешь, я не знаю об этом? Ты меня за идиота держишь? Нет, щенок — это я
