Нам?
— Не знаю, но нужно уходить, Кристиан. Здесь может быть опасно. — Тараторил Патрик. — Идем….
И они нырнули обратно. Раздвигая ветки кустарников, мужчины вышли из леса к лошадям и застигнутому в расплох Рослину.
— Ну что, — ворчал здоровяк, — убедились?
— Убедились. — Ответил Монро отвязывая Вихря.
— И что теперь?
— Поедем обратно.
— Вот так просто? Энто мне не нравится.
— Мы здесь закончили.
— Слушай его, Рослин. В лесу волки так-то.
— С волками я уже сталкивался. Не велика беда.
— Рослин!
— Ладно, ладно, Патрик. Как скажешь.
Двое седоков гнали лошадей обратно — на запад. Полуденное солнце не спешило выглядывать из под нависших над деревней туч, и от того, быть может, всадникам, во всяком случае одному из них точно, казалось, что вот вот должен хлынуть уже набивший оскомину ливень. Вскоре так и случилось.
Грисельд привязал Вихря в сарае за корчмой, слушая шелест воды и недовольное фырканье лошади.
— Ну потерпи ты, потерпи. Ну куда ты в такую погоду то собрался? — Поглаживал вороного Грисельд.
— Темпераментный конь у вас, Кристиан. — Держал за поводья свою гнедую кобылу староста, но не привязывал.
— Что есть то есть…
— Да я это… — Мялся… — Давайте может у меня дома пообедаете. Детишки будут рады.
— Не хотелось бы вас стеснять, Патрик. Я к вам зайду. Но чуть позже. Нужна будет ваша помощь.
— Да не вопрос, конечно. Можете сейчас говорить. Я сделаю что в моих силах.
— Мне надо будет письмо в город отправить. Вы говорили, что ваш помощник туда иногда ездит. Вы не знаете, когда он собирался?
— Так завтра ж на рассвете. — Вспомнил мужчина. — Ну да. Завтра.
— Отлично. Он сможет передать мое послание одному человеку?
— Конечно, конечно, Кристиан. Не беспокойтесь.
— Спасибо. Я тогда пойду-у. Пойду пообедаю.
— Добро.
Они разошлись. Ненастье не щадило деревушку, и вскоре прожилки, что обтекали покореженные сыростью и столетием дома, запульсировали кофейным ритмом. Такую картину, легко сошедшую бы за живопись, легко можно было наблюдать в том случае, если присоединится к стае горланящих черных птиц. Вороны кружили громко каркая, но их крики еле доносились до пустой или даже опустошенной деревеньки.
Нельзя не сравнить корчму, в которую направился Монро и таверну, которой он владел. Начать можно с того, что сельская столовая хоть и была обставлена по домашнему просто, с толком, и знанием дела, на поверку до городской таверны, пусть и самой кислой, она все же не дотягивала — увы. Взять хотя бы стены из уже порядком прогнившего дерева, которые у Монро хоть и тоже имелись, как же без них, зато были выполнены из камня. Крыша у сельской гостиницы также прохудилась. Хотя гостиницей ее можно было назвать с большой натяжкой. Все таки у подобных строений в Офрорке имелся второй этаж, и таверна господина Монро была не исключением. Здесь же, судя по всему, спать путешественникам приходилось прямиком на полу, а в зимнее время года можно было еще и замерзнуть. Хотя Грисельд заметил лавки у широких окон. Возможно корчмарь на подобный случай ставил их прямо у каменного возведения, что в народе издревле называлось — печь.
Корчмарь оказался весьма обходительным малым. Пока гость высушивал вещи, пил горячий отвар из все того же шиповника, тот любезно принес похлебку из рыбной требухи и миску бобов с мясом. Дождавшись, когда дождь перестанет, Монро вышел на улицу…
Времени до вечера было достаточно, и Грисельд решил провести его с пользой. Он ходил по деревне, опрашивал местных. Результат от этого был нулевой, но Монро упорно занимался делом. Он познакомился с местным кузнецом, странноватым священником, а также с каким-то пьяницей. Пьяница толковал, что староста уже не тот, что он потерял хватку. Зато хватка по мнению выпивохи имелась у старшего Ковальда. К чему подобные разговоры могли привести, Монро прекрасно понимал, и тогда он в предельно ясной форме попросил пропойцу придержать язык.
Вскоре досталось и старосте. После того как господин Монро написал письмо Сабиту Вогану о том, что задержится, и поиски сына его ученика затянутся, он вывел Патрика на улицу и не дожидаясь, когда Патрик откроет рот — отчитал его по полной программе:
— Да вас на вилы поднимут! Вы хоть в курсе, что местные говорят? Пироги там свои печете да с детьми играете.
— Да как ты…? — Возмутился было Патрик, но тут же пожалел.
— Слышишь ты, сукин сын? — Взял его за грудки Монро. — Тебе не этим нужно заниматься, а следить за настроением деревни. Настроение — дерьмовое. Успокой их. Если Рослин раздаст всем вилы, на этих же вилах тебя и поднимут. Сегодня вечером ты должен выступить — если хочешь сохранить свое положение.
— Так и что я им скажу, господин Бунэ? Кристиан?
— Скажешь, что все под контролем. Мне тебя учить как разговаривать с местными? — Он оттолкнул мужчину и пошел прочь.
Дело оставалось за малым. Патрик собрал людей. Речь его была проникновенной — публика слушала в тишине. Один Рослин бурчал что-то себе под нос, ловя не добрый взгляд новоприбывшего сыщика, и иногда с укором поглядывая на своего младшего брата Освальда. В остальном, думалось, господину Монро — все прошло как по маслу. Даже священник и кузнец ничего не сказали и никак не перечили, а лояльный старосте Зенгрин по доброму улыбнулся после того, как оратор объявил, что в корчме можно как прежде пить и гулять на всю катушку. Пусть и культурно.
— Не забыл, что вечером ты занят другими делами? — Взяла спасителя за руку Лукреция.
— Не забыл. — Улыбнулся защитник.
* * *
3.4
Тени рождались и умирали в сонных дебрях и топях. Патрик не врал. Тракт размыла распутица — да так, что местами от него совсем ничего не осталось. Покрытая мхом гладь зеркала воды растворялась в сумраке. Тоскливое место — гораздо более гиблое, чем те болота, что облюбовали деревню с запада. Во всяком случае к такому выводу пришел Грисельд. Он держался в седле уверенно. Вокруг тишина, нарушаемая тяжелыми ударами копыт. Только он и Вихрь, который в этот раз не спешил и был покладист как никогда. Пару раз Монро слезал с верного друга, шел пешком. А когда утро подарило друзьям внятную видимость, всадник затушил огонь. На время путь стал легче. Однако вскоре тропа скрылась под толщей маслянистого торфа. Господство гнилостного пейзажа, расписанного слоями тины, становилось несгибаемым и одновременно пугающим. Островки безопасности стали меньше, а медленно умирающий лес, превратился в непроходимый, густой лабиринт не прощающий ошибок…
Друзья шли медленно. Грисельд выверял каждый шаг, слушая загадочную, но
