почти сразу. Словно маленький червячок пополз по телу, переворачивая все внутри. Острой болью поочередно отзывался каждый орган, как будто их разрывали и сшивали заново. Непонятно, почему Пинкель не вопил во все горло. Наверное, потому что челюсти свело судорогой, и он просто не мог закричать — лишь стонал и тупо мычал.
Замыкающий проводник заметил муки Пинкеля и презрительно бросил в спину:
— Рановато тебя прихватило, браток. Смотри, кабы к концу Перехода совсем соплей кровавой не стал.
Спустя некоторое время боль стала утихать. Сознание прояснилось, хоть и не до конца. Словно сдвинулось что-то в мозгах, будто поселился там кто-то чужой, дергающий за нитки, а Пинкель-марионетка безропотно ему подчиняется. Но лучше ведь так, чем соплей кровавой…
Когда совсем отпустило, Пинкель смог оглядеться вокруг. Теперь он видел истинное обличье Перехода. То, что четверть часа назад казалось заросшим зеленым мхом пещерным ходом, на самом деле оказалось живой плотью. Переход дышал и сокращался, в стены его вплелись кровеносные сосуды и нервные окончания. Гигантская вульва — вот что это такое! — подумал Пинкель. — Только кто тогда мы? Дети, выходящие на свет божий из матки-Вюндера? Или месячные отторжения, изгнанные оттуда прочь?
— И откуда только мысли такие?! — удивился себе Пинкель. Этот кто-то, заведшийся в голове, безусловно, очень умен, впору выступить с докладом в Ученом Совете. Так свободно рассуждать о сакральных материях, доступных только священникам в храмах…
— Ладно, хорош. Сейчас не время для глупых размышлений. Скоро пора приниматься за дело.
— Какое дело?
— Заткнись, и не мешай мне!
— Ты кто?
— Ещё слово…
— Эй, я ведь сам с собой говорю? Выметайся из моей головы, червяк!
— Всё, я предупреждал.
Перед глазами вспыхнуло ослепительным золотом — на секунду Пинкель потерял сознание, а вместе с ним и равновесие. Если бы не проводник, оттолкнувший заваливающегося назад Пинкеля, он обязательно упал бы.
Сознание вернулось, но не было больше никакой раздвоенности.
— Привет, Дюнн, — подумал бывший Пинкель. — Поздравляю с новым телом. Довольно крепким, хочу признать. Надеюсь, Волосок сможет его не только сохранить в Переходе, но и должным образом преобразовать? О чем речь, дружище Дюнн! Сохранял раньше, сохранит и теперь. И кожу, и скелет, и мышцы укрепит как надо. Ох, как давно мы не бродили здесь, как соскучились по нежной плоти этих стен! Ну что, пожалуй, пора выбирать учеников? Отдохни пока, Волосок. Учеников выберет сам Переход, нам останется лишь избавиться от балласта.
Скоро коридор, если можно его так назвать, начал сужаться.
— Готовсь! — прокричал веркувер в голове колонны. — Сейчас начнется самое интересное!
И словно в ответ на его слова раздались крики. Если до сих пор кто-нибудь изменялся лишь незначительно, сейчас Переход навалился на выселенцев в полную силу. У людей выворачивались ноги и головы, росли или, наоборот, рассыпались кости. Из лопнувшего живота у одного полезли кишки. Извиваясь, словно живые, они начали хватать идущих рядом за ноги. У другого голова просто провалилась внутрь грудной клетки, а на месте шеи стянулось плотное кольцо мышц.
— Сфинктер. Хорошая идея! — улыбнулся "новый" Дюнн.
Продолжая улыбаться, он надул живот и протяжно пукнул.
Еще два шага — веркувер, шедший сзади, рухнул лицом вниз, не проронив ни звука. Дюнн скорчил обеспокоенную мину:
— Ой-ей, проводник!
— Что там? Не останавливаться! Потом спросишь!
— Да тут коллега твой, кажись, издох!
— Чего? Твою мать!
Как и рассчитывал Дюнн, караван приостановился в зоне наибольшей активности. Больше десяти минут здесь не выживали даже веркуверы. Пока веркувер-проводник безуспешно пытался привести в чувство напарника, Дюнн определил двух наиболее устойчивых мальчиков. Пока изменения их не затронули совершенно. Мальчики стояли рядом друг с другом, с удивлением и страхом глазея на творившийся вокруг кошмар.
Чей-то глаз на отросших тоненьких лапках запрыгнул на штанину одного из мальчишек и начал карабкаться вверх, поближе к лицу. Паренек побледнел, но без колебаний принял единственно правильное решение — стряхнул глаз и раздавил его ногой. Сейчас же в стороне раздался дикий вопль бывшего обладателя ползучего глаза.
— Ты ослепил меня, скотина! — многосуставчатые лапы с кривыми черными ногтями потянулись к мальчику.
— То, что надо, — кивнул Дюнн. — Переход выбрал.
Три прыжка по телам корчащихся на полу людей — и Дюнн оказался рядом. Хрясь! — уродливое создание, уже уцепившееся за одежду мальчишки, враз осунулось наземь. Дюнн отбросил в сторону голову, из которой капало что-то, уже совсем не похожее на кровь.
Паренек посмотрел на спасителя с искренней признательностью.
— Жить хотите? Оставшись собой, а не глазами на лапках.
Мальчишки молча кивнули.
— Держитесь! — Дюнн протянул вперед руки. Один мальчик вложил ладонь в правую руку Дюнна, другой — в левую.
Я жду, Волосок. Не жмись, отрастешь еще. Станем дружной семьей, ха-ха. Троицей. Пока троицей.
А вслух Дюнн сказал:
— Во мне есть могущество, которым я поделюсь с вами. Оно сохранит и защитит вас, но, вместе с тем, подчинит мне. Однако обещаю, что жалеть не придется. Веркуверы убили моего сына. Вместо того, чтобы воспитать его правильно, они просто прикончили испуганного несмышленыша. Теперь вы — мои дети.
Пока Дюнн говорил, а мальчики, не знавшие даже слова такого — "родители", недоуменно хлопали глазами, волосок делал свою работу. Скоро слова стали не нужны. Разделившись, волосок слил три сознания воедино.
*****
Переход выплюнул их в предрассветный сумрак. Вокруг расстилались укутанные низко стелющимся туманом болота. Кривой холм с пещерой, из которой они только что вывалились, гигантской бородавкой возвышался среди топей.
— Это и есть Загород? — удивленно подумал Правый.
— Что, не по-веркуверски? — усмехнулся Дюнн.
— Ожидал застав и конвоев? — вступил в беззвучный разговор Левый. — Одно дело Переход, откуда и бежать-то некуда, и другое — такие вот просторы. Свобода! А в караванах ведь треть народа — осужденные. Это на двоих проводников-то.
— Некуда здесь бежать, Левый. И свобода эта ложная. Шаг в сторону — и поминай, как звали. По этим болотам только веркувер сможет пройти. Где природа сама не озаботилась, там стоят хитрые ловушки. Так что все буйные, которые вздумают бежать, здесь и останутся. Ненужные, значит, сами по пути отсеиваются, а до орденской крепости доходят только смирные. И ты не забывай, что мозги у большинства уже шиворот-навыворот. Кто час назад собирался бежать, после Перехода может сделаться верным псом. И в душе, и снаружи, ха-ха!
— Но может ведь и наоборот?
— Может. Так я и говорю: болото, ловушки, сюрпризы…
— А мы как же? Тоже одной для всех дорогой — в лапы веркуверам?
— Левый, ты знаешь, сколько караванов я этими болотами провел? Знаешь, сколько ловушек собственноручно установил? Не сцы, малыш, прорвёмся!
Луфф
Плот слегка
