терпимой к вечно идиотским выходкам и продолжать со мной общение? Это какой-то мазохистский и жертвенный профессионализм в работе.
От бодрящего холода, просачивающегося сквозь мелкие зазоры стекол, опьянение постепенно отступало, а городские огни и горящие фары сквозь тонированные окна укачивали, как в колыбельной, и вызывали во мне непреодолимое спокойствие. Разлёгшись на заднем сидении рядом с мирно спящей танцовщицей мне уже не было так совестливо за недавний поступок в концертном зале. Она слишком, но по-прежнему добра ко мне, и если откинуть такие мелочи как те, что мы в ссоре и приходимся друг другу никем, подобные мысли очень даже внушали кратковременное удовольствие от момента.
Таксист недовольно бубнил вслед объезжающего его чёрного автобуса, украшенного метёлками, куклами и паутинами, переполненного туристами. Праздник был ему не по нраву, собственно, как и мне пару десятков предыдущих лет. Внушительный срок, который я провёл в отчуждении от бесполезной праздничной возни, превратил меня в чёрствого циника и ярого ненавистника семейных традиций. Но сегодня толпы людей в костюмах и гриме, сопровождающих пешими прогулками пробки вдоль гудящих дорог, от чего-то достучались даже до меня: праздничная атмосфера без спроса и разрешения ворвалась мне в душу, и я любовался красками и шумом оживлённого города, хоть и участвуя в этом лишь как сторонний наблюдатель.
Наряженные пешеходы сновали даже между машин на проезжей части, и передвигались явно быстрее рядов авто. Через томительные два десятка минут мы приблизились к Бродвею, и я смог разглядеть целый парад всевозможных устрашающих образов: средневековые платья, фраки, объемные крылья, шляпы, увесистые парики, волочившиеся по тротуару плащи и подолы, мётла, клоунские комбинезоны, воздушные шары и горящие тыквы, рябившие в глазах, как одна пёстрая неразборчивая какофония, разбавленная множеством людей в полицейской форме. Я даже приподнялся с кресла, рассматривая у самого окна развлекающихся местных и удивляющихся туристов. Я сам был в числе последних.
Припомнив своё унылое утро с намёком на предпраздничное настроение, я вдруг заключил, что желание воплотилось в полной мере: я побывал на параде Бродвея, наблюдая за вспышками фотокамер, в приятной компании. И пускай Мишель сладко спала, я чувствовал, что её присутствие ― именно то, что было нужно. Рядом с танцовщицей я не чувствовал себя одиноко, мог позволить себе глупости и быть за это прощён. Не долго думая, я протянул ей ладонь на плечо и попытался разбудить, от чего девушка испуганно вздрогнула и распахнула глаза.
― Смотри, ― Мишель непонимающе обернулась в сторону пешего перекрытого перекрёстка, и сладко зевнула, сопровождая восхищённой улыбкой компанию молодых людей с разукрашенными лицами в злодейских костюмах. На недолгие пару секунд в её светлых глазах отразилась яркая Бродвеская улица. Она словно и думать забыла, какой сейчас час и куда мы направляемся.
― Забавно, ― отяжелевшие веки неконтролируемо опустились, и девушка осталась дремать лицом ко мне. А через несколько мгновений и вовсе опустилась на плечо.
Красочные вывески, толпы гуляк и неожиданные вскрики сопровождали те долгие тридцать минут до соседнего перекрёстка с Плазой, что показались мне незаметными. Вдоволь насладившись атмосферой неспящего города, я всё оборачивался в сторону танцовщицы, чтобы убедиться, что она по-прежнему мирно посапывает, и никак не мог достаточно вобрать в воспоминания ускользающий вечер, увенчавшийся неторопливой поездкой в такси. Мне так было жаль, что через пару минут машина остановится около отеля, и мне придётся разбудить девушку, чтобы попрощаться на несколько дней. Ведь впереди нас ждали бесполезные выходные.
Но вот таксист остановился у Центрального парка, включил задние габариты и неминуемо распахнул двери перед входом в Плазу.
― Прошу, сэр, ― я снова разбудил Мишель, встретившись с сущим непониманием на её заспанном личике, и помог ей выбраться из авто, придерживая под локоть. С таким самочувствием ей явно потребуется помощь, чтобы добраться до номера.
― Вы не могли бы подождать пару минут, я провожу девушку и вернусь.
У водителя не было выбора, но кислая мина быстро разоблачила в нём неприязнь, и он попытался вежливо улыбнуться на мою утомительную просьбу.
― Конечно, сэр.
Взыгравшие джентльменские манеры и умиротворение после приятной прогулки на такси пробудили во мне контроль над сознанием. Похоже, я совсем уже не был пьян. Зато танцовщица готова была распластаться по асфальту, клюя головой по пути до ресепшена. Мы неторопливо вошли в Плазу, волоча за собой сумку, под приветствие швейцара в фешенебельном костюмчике, и я ощутил тепло помещения, приятно обдающее лицо с мороза. Обстановка в холле была вычурная и богатая, впечатляла лоском интерьера и чистоты.
― Добрый вечер, как могу вам помочь? ― Любезная девушка с ресепшена наградила нас широкой улыбкой, едва пряча на смутившимся личике волнение за состояние моей спутницы. Мишель облокотилась о мое плечо, засыпая на ходу, благо, удерживаясь на ногах. Могу поспорить, от нас разило алкогольным ароматом ещё у входных дверей.
― Это мисс Грэхем, она у вас проживает, ― я попытался потеребить танцовщицу за плечо, чтобы она собралась с последними силами перед крепким ночным сном, но она, видимо, решила, что я транспортирую её до апартаментов без помощи их хозяйки. Администратор недоверчиво покосилась на компьютер и что-то быстро сообразила на клавиатуре.
― Назовите, пожалуйста, имя гостьи.
― Мишель, ― танцовщица слабо отозвалась на своё имя, едва слышно промычав. ― Вы не против, я провожу её до дверей номера?
― Да, всё верно. Мишель Грэхем… ― Столкнувшись с моим пытливым взглядом, молоденькая работница неловко улыбнулась. ― Кхм… К сожалению, уже слишком поздний час. Посещение гостей разрешено строго до двенадцати. В целях безопасности наш администратор проводит мисс Грэхем самостоятельно.
― Думаете, если бы я хотел от неё избавиться, привёл бы убивать в номер?
Не оценив безобидную шутку, стушевавшаяся администратор потеряла и намёк на приветливое выражение лица, тут же подозвав жестом консьержа. Я потерянно осмотрелся вокруг, не находясь, как поправить ситуацию. Спасибо, что не позвали охрану.
― Джордж, проводи гостью в двести семидесятый номер, ― девушка поправила галстучек, словно бы он ей мешал ровно дышать, и безапелляционно завершила наш идиотский диалог.
― Спасибо, сэр. Всего доброго!
Названный Джордж в презабавном головном уборе взял Мишель под руку, во вторую прихватив её вещи, и послушно направился к лифту.
С несколько секунд я ещё постоял на месте, не находясь, что делать дальше.
