всё свое тепло. — С момента наших с тобой договоренностей об отношениях прошло всего пару дней, а вот событий случилось очень много. Мы договаривались не торопиться, точнее, я обещал тебе не торопиться и завоевывать твое сердце медленно и аккуратно, а в итоге оказалось что наш ребенок уже у тебя под сердцем и не торопиться, вроде как, уже просто странно звучит. Не находишь?
— Угу… — кивает она, и мне кажется, что мигом становится грустной. Не понимаю пока ее эмоций, да что там, я своих не понимаю!
— Но с другой стороны, ребенок ведь — это не то, что должно заставлять тебя в меня внезапно влюбляться. Да, мы немного перескочили несколько этапов отношений, но я хотел сказать… Короче, Сонь, у меня не очень получается формулировать мысли сегодня, если честно, и внутри от понимания всё к чертям переворачивается. Я хотел просто сказать, что от своих прошлых слов не отказываюсь: я всё еще хочу и готов тебя добиваться, и то, что у нас будет ребенок, не должно заставлять тебя меня любить. Я хочу, чтобы ты влюбилась в меня по-настоящему, а не просто была со мной, потому что у нас будет малыш. Давай всё еще не торопиться? С личными отношениями. Я готов добиваться тебя хоть до самой старости. Влюбился я что-то капец как и голову совсем потерял.
Вот так просто. Собирался с мыслями дольше, чем говорил.
Выдаю всё на одном дыхании, слежу за реакцией Сони, боюсь увидеть там что-то плохое, но, кажется, в миллионе ее эмоций всё-таки ничего ужасного нет.
Она сначала расширяет глаза, удивляясь, потом почему-то смущается, краснеет, а потом… Плачет. Ну что еще за новости.
— Сонь… — притягиваю ее к себе и укладываю голову на грудь. — Ты так не рада, что я в тебя влюбился, да?
— Я не знаю, почему плачу, — говорит она смешно и очень искренне, шмыгая носом. — Мне кажется, что меня никто никогда в жизни не любил, и… И тем более не хотел добиваться аж до самой старости.
— У нас многое с тобой впервые, да? — улыбаюсь и целую ее в макушку. — Но я рад, что эти чувства у меня только с тобой, правда.
— Вы что, никогда-никогда не влюблялись еще? — удивляется Принцесса и поднимает голову, глядя точно в глаза.
— Ну… было однажды, если честно, — признаюсь ей, но вижу, как она тут же грустнеет. Не люблю, когда она грустит, но почему-то сейчас это кажется очень хорошим знаком. — Но сейчас понимаю, что я очень ошибался. Думал, что любил, а по сути был просто придурком с какими-то своими ожиданиями и, наверное, даже травмами.
— У вас не получилось с ней, или получилось, но плохо закончилось? — спрашивает она любопытно, но всё-таки выпутывается из моих рук, чтобы удобнее было смотреть в глаза.
— Ничего не было, вообще. Она была девушкой моего друга, а сейчас ждет от него ребенка.
— Я почти подумала, что это была Еська, — хихикает Соня, но вдруг что-то замечает на моем лице, видимо, что тут же сама меняется в эмоциях. — О боги… Это правда она? А сейчас…
— А сейчас я очень рад за друга, за нее, а еще безумно счастлив, что в моей жизни появилась ты.
— Правда? — шепчет она, а когда киваю ей с улыбкой, ее глаза снова наполняются слезами. — Я не знаю, почему опять плачу. Это, наверное, гормоны, потому что я вообще не люблю плакать, но эти слёзы они сами собой текут! Кошмар…
— Лопай клубнику, — смеюсь, подавая ей ягодку, и она откусывает ее прямо из моих рук, закрывая глаза от наслаждения.
И я не врал ей, не говорил всё эти слова, чтобы успокоить, я… Я же и правда счастлив.
С появлением Сони в этом доме появилась жизнь. А еще эта самая жизнь появилась и в моей жизни, как бы странно это ни звучало. Я был чертовски одинок, а сейчас радуюсь, что все мои серые будни окрашены таким ярким солнечным лучиком. И пусть этот лучик часто задает глупые вопросы, думает странно, плачет и думает, что никому не нужна, пусть! Я готов каждый день рисовать на ее лице улыбку и доказывать, что она самая лучшая, только пусть будет рядом со мной…
Решаю не докучать ей больше, если захочет — сама спустится вниз и побудет со мной. Встаю с кровати, напоследок целуя Сонечку в макушку, провожу пальцем по скуле, вспоминая, какой жуткий синяк от удара там был, делаю шаг в сторону двери, второй, третий, а потом замираю.
Твою. Мать.
Просто твою чертову мать.
Меня осеняет одной секундой. Просто всё произошедшее настолько резко ворвалось в наши с Сонечкой жизни, что многие вещи начинают доходить с опозданием.
Но я понимаю, и злость внутри растет с такой силой, что ей срочно нужно найти выход.
— Принцесса, — говорю негромок, пытаясь хотя бы при ней держать себя в руках, — скажи пожалуйста, какой у нас точный срок?
— Девять недель… — говорит с удивлением, видимо, не понимая, к чему мне этот вопрос.
А всё просто.
Вопрос к тому, что тот мудак не просто ударил и напугал мою на тот момент сотрудницу. Он ударил мою беременную девушку. В ее животе уже был мой ребенок на тот момент, когда он посмел поднять на нее руку. И если я и до этого его ненавидел люто, то сейчас… Сейчас я готов собственными руками сломать ему каждый палец от злости.
— Понял, — киваю ей, и пытаюсь улыбнуться. Вряд ли из этого выходит что-то хорошее.
— А что случилось, Мирослав?
— Всё хорошо. Ты не волнуйся, главное. Я поеду по делам, ладно? Скоро вернусь, а ты лопай клубнику и жди меня.
— Мирослав…
— Принцесса, — подхожу к ней и сажусь на корточки у кровати, — я же сказал: волноваться не о чем. Просто я делаю тебе сюрприз, надо срочно отъехать. Там внизу еще куча всяких вкусняшек. И можешь затащить Мишку в дом, если хочешь, только наверх пусть не ходит, по гостиной бродит. Я скоро, — прижимаюсь к ее губам в коротком, но сладком поцелуе.
А потом иду к себе в комнату, быстро переодеваюсь, вылетаю из дома и набираю Демида.
— Миша, — рявкаю, пес вылетает навстречу, — Соню охранять, никого не впускать. Я скоро.
Глава 32. Соня
Он очень странный. А клубника просто умереть можно какая вкусная!
Но Мирослав даже сильнее странный, чем вкусная эта клубника…
Сидел тут весь из себя такой положительный, потом спросил срок, взбеленился, вскочил, убежал куда-то… А куда?
