оказался безнадежно влюблен и женат, иначе — на мысли когда-нибудь впустить в свою жизнь семью, я бы поставил жирный крест.
Стоя возле парикмахерской, нервно смотрю на часы. Ну сколько можно? Набираю Демида. Он отвечает мне сообщением, что почти закончили.
Нетерпеливо стучу пальцами по рулю. Друг говорил, что его старшая сестра волшебница преображений, но стереть с лица человека несколько лет глубокого запоя — это нужно быть очень могущественным магом. Сегодня нам надо представить биологическую мать мальчиков нормальной женщиной. Сделать так, чтобы никто из присяжных даже не мог подумать, что поискав женщину трое суток, мы нашли ее в подвале. Сутки откапывали. Ещё сутки откармливали, потому что желудок не принимал еду из-за алкогольного передоза. Я уже думал все — хана дуре!
Можно считать, что совершенно случайно, мы спасли человеку жизнь. И я очень надеюсь, что она ничего не выкинет на заседании суда. Сумма вознаграждения ей обещана приличная. В ещё висит дело о предумышленном убийстве. Кароче, совсем не выгодно гражданке с нами ссориться.
Из салона красоты выходит пара: мужчина и женщина. Демида я узнаю по трости, а вот его спутницу…
— Вот это да! — Присвистываю, когда гражданка Савельева садится в тачку.
— Класс да? — Гордо прищелкивает языком друг. — Всего лишь парик, ватные валики в щеках, тонна тонального крема и маникюр.
— Класс… — соглашаюсь. — Вам самой нравится? — Иронично спрашиваю алкоголичку.
Женщина выглядит подавленной и тихой.
— На маму так похожа очень, — вдруг отвечает. — Прям жуть как похожа.
— Вот, чтобы вашей маме, наконец, за вас сегодня стыдно не было, запомнили, что говорить?
— Запомнила, — кивает. — А они на меня детей не повесят? Мне кормить их нечем…
— Не переживайте. Это даже не обсуждается, — отвечаю зло.
Раним я стал на эту тему. Прям хоть из органов уходи. Как увидел всех брошенок в доме малютки, так сердце не на месте.
— Давай, газуй, — напоминает мне про время Демид. — Нужно приехать раньше женщин. А то волноваться будут.
Алину с Лилей на заседание прямо из больницы привозит отец, укомплектованный врачом и юристами компании. Это бережет нервы всех участников мероприятия от нежелательных реакций и общения.
Безопасность негласно обеспечивают наши с Демидом подчиненные.
Конечно, дядька не сдерживается от провокаций. Он в них мастер.
— Интересно, — хмыкает, проходя мимо меня, — что делают на зоне с ментами и их женами? Хахаха… Уже насушили сухарей? Незабудь отсыпать папаше, ему тоже скоро будет нечего жрать. Пойдёт грузить вагоны. Хаха…
— Мой дед сегодня умер бы второй раз, — отвечаю ему с неприкрытой ненавистью. — Ты не достоин его фамилии. Смени.
— А ты достоин? Мелкий капитанишка? Много ты наслужил?
У меня начинает падать забрало. Ничего же, если я ему сейчас выбью пару зубов? Без зубов же тоже можно показания давать… Тяжело дышу, сжимая кулаки.
— Иди своей дорогой, Фархат, — говорит брату, подоспевший отец. — Мой сын прав. Убийца не должен носить нашу фамилию.
— Это недоказуемо… сердце… — ёрничает дядька.
Отец тоже не сдерживается, делая шаг вперед.
— Пожалуйста, не надо, — перегораживает ему дорогу Алина.
И она права. Лишние разборки совершенно ни к чему.
Нас приглашают в зал заседания…
Те, кто сегодня исполняет роль присяжных, запомнят наше дело на долго. Суд удаляется на перерывы шесть раз — фактически после каждого нового свидетеля. Обсудить им есть что.
Дольше всех судья допрашивает Алину.
— Значит, сейчас вы беременны, поэтому ни разу не присутствовали на допросах, а до этого имели диагноз «бесплодие»?
— Совершенно верно, — поджимает губы жена. — А что вас смущает? Все материалы подшиты к делу. Даже моя карта целиком за три года. Мы с мужем имели все основания воспользоваться услугой суррогатной матери.
— Почему в оплодотворении не участвовал биоматериал отца?
— Из этических соображений, — не теряется Алина. — Мы выбрали анонимного донора из базы.
— И рожали дома?
— Дома, а после вызвали понятых и врача из консультации.
— Гражданка, Котова, — обращается судья к врачу из гинекологии. — Гражданка Хабирова говорит правду? Вы были свидетелем рождения ребенка?
— Все абсолютно верно, ваша честь, — отвечает женщина. Она нервничает больше всех. — Я проверила наличие договора и выдала справку. В мои компетенции не входит урегулирование отношений агенств и сурматерей.
В зале суда слышится постоянный ропот. И это именно то, стрингам нужно.
— Хочу также добавить, — берет слово наш адвокат, — что из-за некомпетентной работы ювенальной службы была раскрыта тайна рождения, а дети были разлучены с родителями. У нас также имеются основания предполагать, что госпожа Ставронская получила от истца крупную денежную сумму за то, чтобы испортить жизнь молодой семье. Прошу считать это официальным встречным иском.
Последним аккордом, загоняющим гвозди в гроб моего дядьки становятся беременные от Ратмира девушки. Они выходят все сразу и не стесняются в выражениях. У его жены случается на этом фоне истерика. Ее откачивает наш врач.
Дядька, слетев с катушек, кроет матом моего отца и публично высказывается о своем сожалении, что не бросил в детстве в камин.
Я вспоминаю, что у отца действительно есть большой ожог на правой ноге.
Судья призывает всех к порядку и удаляется вместе с присяжными для вынесения решения.
Мама уводит Алину в туалет — от нервов жену постоянно мучают приступы токсикоза. Котова тихонько глотает таблетки. Демид выставляет наших парней из отделения живой изгородью, чтобы дядька не вздумал к нам подойти.
Ставронская пытается сбежать из зала суда, но ее задерживают приставы. До выяснения обстоятельств, так сказать, и с большим удовольствием.
Хоть заседание проходит и по плану, я все равно прилично нервничаю. Многие доказательства у нас только выглядят эффектно, но на самом деле притянуты за уши. Достаточно только притащить дружков нашей «сурмамы», с которыми она бухает.
Я надеюсь на человеческую впечатлительность. Кстати, присяжные — это не моих рук дело. Их нам «подарил» наш с Демидом полкан. Переживает. Хороший мужик.
Судья возвращается.
— Прошу всех встать! Оглашается решение по делу гражданина Хабирова…
Глава 38
Алина
— Мы оправданы?! О Боже! И можем забрать детей? — Я повторяю это, как заведенная. — Поехали! — Расталкиваю людей, сидящих с нами в одном ряду. — Пожалуйста, поехали! — Прошу Руслана.
Да, я сейчас сильно не в себе! Но у меня была целая неделя, чтобы рефлексировать по ночам, придумывая самое ужасное, что могло произойти с детьми. Я та самая мать, которая спокойна только в тот момент, когда дети находятся на ее глазах. В пределах вытянутой руки.
— Гражданка, Хабирова, — пытается призвать меня к порядку судья. — Мы ещё не закончили.
— Заканчивайте, — послушно киваю я ей. — А у меня дети. Они маму неделю
