с которым я прежде и не встречалась. Но даже представить не могла, насколько острее оно может быть, когда Горан возьмет инициативу в свои руки.
Я отстранилась лишь на мгновенье — сделать очередной вдох, но мужчина тут же настиг меня, стискивая в стальных объятьях. Сдавил до боли, прижимаясь твердым, как скала, телом. Пронзил чернотой взгляда, заставляя подчиниться. А затем надавил на плечи с непререкаемой силой подталкивая к лежанке. Я почувствовала себя беззащитной перед ним: и захотела бы — не смогла уже вырваться. Но не было во всем свете силы, способной сейчас остановить меня. Да и вообще ничего не было. И никого, кроме этого потрясающего, страстного мужчины, впечатавшегося ртом в мои пересохшие губы.
Не осталось больше медлительной, томящей нежности. Горан не спрашивал разрешения — он завоевывал. Или же брал по праву принадлежащее ему. А мне невероятно это нравилось. Я хотела ему принадлежать, и еще намного, намного больше всего.
Не знала, что так бывает, когда единственный человек способен занять весь мир. Не только наполнить тело, но и проникнуть в легкие, стать тем воздухом, который хочется вдыхать снова и снова. Растечься по венам сладким, ядовитым желанием. Он был везде, починяя себе все мои мысли и чувства.
Казалось, что прежде я и не жила, не испытывала ничего подобного. Сегодня в самом деле все для меня было впервые. Если бы и захотела, не смогла бы стесняться, потому что тянулась к нему, умоляя не останавливаться.
Тихий танец свечей в полутемной комнате вдруг обратился россыпью огней. Над нами будто не бревенчатый потолок был — усеянное яркими звездами небо. И звезды эти заискрили разными цветами, сливаясь в один бесконечный поток. Растеклись яркими сполохами, унося в беспредельную даль нас обоих.
Глава 43
Меня разбудил холод. Я будто вынырнула из-под теплого, уютного одеяла, внезапно пробуждаясь от сна. В нем было спокойно и сладко, а реальность принесла недоумение и страх.
Горана не оказалось рядом. На столе по-прежнему тлела свеча, почти растаяв, на стенах медленно кружились тени. Все было почти так же, как когда мы зашли в эту комнату. И одновременно совершенно иначе. Или это я успела настолько измениться?
Как только могла уснуть? Пьянящий жар мужского тела и то, какое воздействие Горан оказал на меня помнила слишком отчетливо. Как и то, что в буквальном смысле сходила с ума от желания. В таком состоянии разве можно говорить о каком-то сне?
Но это все-таки произошло. Меня затянуло беспамятство, и я сама не могла понять, как отключилась. А теперь находилась на кровати совершенно одна.
Я откинулась на спину, снова переживая, прокручивая в памяти каждое мгновенье, проведенное рядом с ним. Вспоминая. Или лишь поддаваясь разыгравшемуся воображению? Может, это был только сон? Желанный, неимоверно прекрасный, но сон?
Медленно села, осматриваясь по сторонам и пытаясь найти хоть какое-то подтверждение тому, что было между нами. До боли, до мучительной тяжести в груди нуждалась в удостоверении того, что Горан в самом деле сжимал меня в объятьях на этом самом топчане и шептал в уши слова, от которых до сих пор по телу пробегала сладкая дрожь. Но даже запах на расшитом неведомыми письменами покрывале был мой собственный. Непонятно как, но я узнала его, будто на мгновенье попала в родную квартиру и вдохнула тонкий аромат любимых духов. О присутствии же мужчины здесь ничто не говорило. Кроме ощущений в моем собственном теле.
Оно все еще пылало, я ощущала на губах вкус поцелуев, а мышцы сладко ныли, подтверждая, что случившееся мне все же не приснилось. Но почему он ушел? Почему оставил меня здесь совсем одну?
Я подошла к окну, всматриваясь в мрачную темноту, но не увидела там абсолютно ничего. Огляделась по сторонам в поисках хоть чего-то, что смогло бы объяснить отсутствие Горана. Вдруг он написал записку? Или подал еще какой-нибудь знак?
Ничего не было. Ни на подоконнике, ни на столе, ни на кровати, на которой я осмотрела и обнюхала каждый сантиметр. НИЧЕГО!
Радостное, трепетное волнение, что наполняло мое сердце до этого, сменилось совсем другим чувством. Перемешанной со страхом тревогой. Я не хотела оставаться одна, не знала, что делать дальше и не понимала, почему, позволив себе так много, Горан исчез безо всяких объяснений. И версии, что приходили в воспаленное сознание, были одна непригляднее другой. Пожалел ли он о том, что случилось, или вынужден был уйти из-за внезапно возникших проблем — в любом случае это значило, что наша сказка оказалась слишком короткой. Все закончилось, едва начавшись. А дальше… дальше была неизвестность.
Он ведь предупреждал, чтобы я не отходила от него ни на шаг. Говорил об опасности, которая может грозить ночью, если кто-то из жителей деревни увидит меня. А до утра, судя по тьме за окном, оставалось еще далеко.
Но я почему-то знала, что не могу больше находиться в этом месте. Не спрячусь здесь и не смогу дождаться каких-то изменений. Станет только хуже. Сейчас, когда Горана нет рядом, в таком крошечном помещении я слишком беззащитна и открыта для посторонних. Любой может сделать, что угодно, и вряд ли найдется хоть кто-то, пожелавший этому противостоять. А раз так, то и рисковать не стоит. Лучше я спрячусь в ночи, где-то пересижу до утра, а уже при свете дня постараюсь найти ответы и на новые, и на старые вопросы.
Глава 44
В первом зале пекарни, куда я вышла, осторожно приоткрыв дверь, уже не было никаких посетителей. Вообще никого не было. Со столов убрали посуду, погасили свечи, оставив лишь небольшую лампаду над входной дверью. А она, к моему величайшему изумлению, оказалась открыта.
Это было еще более странно, у меня не укладывалось в голове, как хозяин, ратующий за процветание своего заведения, мог оставить его без присмотра на целую ночь. Но, с другой стороны, что я знала о местных правилах? Может, здесь и в помине нет ни воров, ни преступников. И запираться попросту не от кого. Да и мне это оказалось на руку — так могла выбраться совершенно незамеченной.
Стоило
