и вполне оправданные честолюбие — теряет всякий смысл. Разве станешь жалеть об упущенной Нобелевской премии, если знаешь, что твой убийца — человек, который важнее для тебя самой жизни! Зачем задавать бесполезные вопросы? И все же надо попробовать. Может быть, прямо спросить, кто его ударил… думает Кларье. И сам же понимает собственную глупость. Аргу ничего не ответит, он же не может разговаривать! Но это не проблема, продолжает размышлять Кларье, я могу перечислить одно за одним имена всех подозреваемых! Правда, кто помешает Аргу ответить «нет», если он захочет скрыть имя напавшего на него человека. Даже в таком беспомощном состоянии, в каком он находился, доктор Аргу был способен лгать, причем лгать, не произнося ни единого звука! Похоже, допрос рискует перерасти в своеобразную дуэль. С одной стороны, сильный и вооруженный до зубов человек, с другой — бессильный и безоружный, но, вполне возможно, непобедимый за щитом своей любви.
Кларье взбешен, даже ругань не помогает, еще бы, чуть ли не впервые в жизни попал в подобную патовую ситуацию! Но кого же любил доктор Аргу? Одну из красоток отделения Уходящих? Исключено. Мелвилль — да, способен на это. Аргу — нет. Кларье всматривается в лица женщин, работающих в клинике, все не то, здесь искать бесполезно. Где же прячется это создание, способное породить столь сильную тоску. Разумеется, есть еще Мод. Вечная бунтарка! Но в этом маленьком закрытом мире, каким является центр, невозможно скрывать любовную связь, она тотчас сделается объектом слежки и наблюдений, а значит, и язвительных комментариев. А Аргу и Мод… нет… человек шестидесяти пяти лет, старый ученый, думающий только о своих опытах, и женщина-ребенок, что упорствует в своем неповиновении и пытается в знак протеста быть уродливой… Нет, эту гипотезу следует вычеркнуть! Остается еще Кэррингтон, боевой товарищ доктора! А что, если он старый сумасшедший, ревнующий свою дочь к любому самцу, что крутится возле нее. Но убивать из-за этого? Да и зачем?
Кларье чувствует новый прилив злобы на самого себя, ибо его снова засасывает тягучая мешанина дурацких предположений. Хорош он, нечего сказать, со своей любовной печалью. «Довольно слащавой сентиментальности! Нужно держаться простого метода: или „да“, или „нет“. Существуют вопросы, которые бьют в самые ранимые места. Например, — рассуждает Кларье, — я спрошу у доктора: „Вас пытался убить кто-то из ваших близких знакомых?“ И ему не ускользнуть. Это обязательно или „да“, или „нет“! Если „да“, то я уже держу нить событий. Итак, начнем. Я не могу больше терять время».
И вот он снова у изголовья больного, неподвижного, как те каменные изваяния со скрещенными на груди руками или держащими меч, что можно увидеть в некоторых соборах.
— Доктор Аргу… это я… Кларье. Вы меня слышите?
Ответ приходит не сразу, но веки все-таки начинают медленно шевелиться.
Это ответ «да»!
— Вы узнали того, кто напал на вас?
— Да.
— Это была женщина?
— Нет.
— А могла ли это быть женщина, переодетая мужчиной?
Фраза получилась слишком длинная. Аргу придется перевести ее вначале в конкретные образы. Нужно подождать. Кларье нетерпеливо сжимает кулаки. Ему кажется, что он находится перед сломанным автоматом. Но веки Аргу снова начинают шевелиться.
— Нет.
Значит, это был мужчина. Похоже, он нащупал, наконец, твердую почву.
— Кто-нибудь из медперсонала?
— Нет.
— Кто-то из ваших близких знакомых?
Ответа нет. Кларье настаивает.
— Ваш друг Уильям?
— Нет!
— Доктор Мелвилль?
— Нет.
— Мод Кэррингтон?
— Нет.
Ну что же, вот уже появляется нечто конкретное. Туман начинает рассеиваться.
— Кто-то хотел украсть ваши записи?
— Нет.
— Хотели помешать использованию вашего открытия?..
Кларье замолкает. Фраза получилась слишком сложная. Он ищет другую формулировку:
— Это был конкурент?
— Нет.
Кларье несколько растерян. Тут одно из двух. Либо хотели овладеть результатами работы доктора, либо пытались сделать его открытие непригодным для коммерческого использования. От этих прозвучавших одно за другим «нет» продолжение допроса стало довольно опасным. А тут еще сиделка их слушает. Взглянет на часы и запретит продолжать диалог, если, конечно, их разговор можно назвать диалогом! Кларье выбирает окольный путь:
— Вы знаете, кто убил Антуана?
— Да.
— Это тот же самый, кто ударил и вас?
— Да.
— Он хотел отомстить за кого-нибудь?
— Нет.
Кларье собирается с мыслями и продолжает:
— Могу ли я понять мотивы поведения этого человека?
Слишком трудный вопрос, однако его можно разбить на несколько легких:
— Месть?
Ответ приходит мгновенно:
— Нет.
— Жажда барыша? Вы понимаете. Желание…
— Нет.
— Ревность?
— Нет.
— Вы любите кого-нибудь?
— Да.
— Если я назову вам несколько имен, вы согласны остановиться на нужном?
— Нет.
— Вы отказываетесь назвать того, кого вы любите?
— Да.
— Он и есть виновный?
— Да!
— Уходите скорее отсюда, комиссар! — взрывается сиделка. — Надо и честь знать! Вам тут не все позволено.
Кларье послушно уходит. И вовсе не из-за своей дисциплинированности, а из-за отчаяния. Доктор Аргу оказался наиболее упорным противником из всех, с какими ему доводилось когда-либо сталкиваться.
Глава 12
Профессор Левро был явно доволен.
— Вполне возможно, наш пострадавший выйдет из комы гораздо раньше, чем мы предполагали, и в таком случае несчастный должен испытывать большое удовлетворение от ваших вопросов. Для него это как луч света в темном погребе. Они позволяют ему собраться, осознать себя. Он полностью парализован, но можно надеяться, что скоро наступит улучшение.
— Значит, можно объявить, что больному гораздо лучше? — спрашивает Кларье. — Это было бы очень полезно для моего расследования.
— Да, разумеется. Я понимаю, чего вы хотите добиться. Объявляйте.
После того как бюллетень о состоянии здоровья доктора Аргу передали представителям прессы, Кларье удвоил меры безопасности. Его хитрость была стара, как сама история полиции, но скорее всего они имели дело с не слишком хитроумным преступником. Ловушка должна сработать! Инспектор Каррер устроился поблизости от комнаты, его сменял главный санитар, а с двадцати двух часов на дежурство заступал комиссар. Время от времени он по-прежнему пытался установить контакт с Аргу, но тот идет на диалог неохотно, как бы сожалея, что в первый раз дал волю слишком сокровенным чувствам. Но комиссар не сдается:
— Вы сказали, что ваша любовь незаконна. Вы продолжаете так думать?
— Да.
— Связано ли нападение, которому вы подверглись, с вашим чувством?
Молчание. Веки сжимаются. Разгадка близка, стоит лишь больному ответить на этот вопрос. Кларье пытается подойти к нему с другой стороны:
— Вы повздорили с тем человеком, который вас ударил?
— Нет.
— А накануне ссорились?
— Нет.
— И вам известно, почему он пытался вас убить?
— Да.
— Почему?
Молчание. Пауза. Пусть Аргу подумает, должен ли уступить или упрямиться и дальше.
— Вы сердиты на человека, покушавшегося на вашу
