перевел взгляд на пол.
– Это мышь! – продолжала вопить я. – Поймай ее немедленно!
Мышь забралась под стул.
Потянувшись, Сауза спрыгнул вниз, уселся и сосредоточил все свое внимание на области под стулом. Мышь, выждав небольшую паузу, вышла из укрытия и направилась к книжному шкафу.
– Вот она! Хватай ее! – воскликнула я.
Сауза зевнул. Мышь скрылась под шкафом.
Не веря своим глазам, я погрозила Саузе кулаком:
– Ты ведешь себя как бесполезный комок шерсти!
Сауза моргнул. Вид у него был совершенно безмятежный.
– Сегодня никаких кошачьих угощений, ясно?!
Он повернулся ко мне спиной.
Вечером я рассказала об этом позорном эпизоде своему мужу Фреду. Он только покачал головой:
– Возможно, охота на мышей не была указана в его резюме, – ответил он.
– Интересно, как она сюда попала, – тем временем размышляла я. – Это все‐таки второй этаж…
До самой ночи я не могла перестать думать о мыши, притаившейся под книжным шкафом. Как нам вытащить ее оттуда? Потом еще одна мысль осенила меня:
– Фред?
– Да? – откликнулся Фред, не отрываясь от экрана компьютера.
– А что бедняжка будет есть? Ведь на ночь мы убираем всю еду. Я не хочу, чтобы она умерла с голоду!
Фред посмотрел на меня, приподняв бровь.
– Позвольте мне прояснить ситуацию: ты хочешь, чтобы кот убил мышь, но боишься, что она умрет с голоду?
– Нет, я не хочу, чтобы Сауза убивал ее. Только чтобы он поймал ее и выпустил на улицу.
– Ага. Именно так все и произойдет. Так или иначе, голодать ей не придется: здесь полно крошек и всякой съедобной всячины.
Как только Фред отправился спать, я положила под стул арахис – достаточно далеко, чтобы Сауза не мог до него дотянуться. На следующее утро арахис исчез. Со временем эти тайные ночные подношения стали для меня чем‐то вроде привычки.
Несколько дней спустя, во время очередного чаепития, в кухню вбежал Сауза с птицей во рту.
– Сауза! Брось ее! – приказала я.
К моему удивлению, кот так и сделал. Я подняла крошечного воробья и внимательно рассмотрела. Слава богу, крови нет. Но воробей не двигался.
– Бедняжка, – пробормотала я, а потом повернулась к Саузе: – А ты – плохой кот.
Сауза выглядел оскорбленным.
– Я надеюсь, с тобой все будет в порядке, – обратилась я к маленькой птичке.
Я примостила воробья на розовый куст. Он немного посидел, затем встрепенулся и взлетел.
– Надеюсь, ты счастлив, – с издевкой сказала я Саузе. – Ты не можешь поймать проходящую мимо мышь, но зато ловишь птицу в воздухе? Из-за тебя мне придется ходить к психологу… Ты уволен! И по-прежнему никаких кошачьих угощений!
Сауза отвернулся и откашлял несколько перьев.
Шли дни, а от мыши не было никаких следов, если не считать регулярно исчезавшего арахиса. Однажды вечером Фред зашел на кухню и увидел, как Сауза играет с одной из своих кошачьих игрушек: размахивает, подбрасывает в воздух, а затем ловит. Фред остановился, чтобы понаблюдать за представлением. Потом пригляделся получше…
Это была не игрушка. Это была мышь. В ту же минуту она заскользила по полу и перевернулась на спину, задрав лапки в воздух и приняв очень правдоподобную позу мертвеца. Фред схватил бумажный стаканчик, намереваясь поймать ее и вынести на улицу, но мышь внезапно перевернулась обратно и выбежала из кухни.
– Поймай мышь! – закричал Фред. Сауза свернулся калачиком на ковре и уснул.
Спустя еще несколько дней я обнаружила мертвую мышь на полу своей спальни.
– О боже, – пробормотала я. – Прости меня, мышонок.
Никаких явных ран на теле зверька не было, поэтому на мгновение я успокоила себя надеждой, что мышь умерла естественной смертью. Малыш, по крайней мере, не выглядел изможденным. Кот с интересом наблюдал за мной с кровати.
– Серьезно, – произнесла я. – Ты не мог принести ее сюда живой и просто отдать мне?
Ответа не последовало. Вздохнув, я завернула маленькое тельце в бумажную салфетку. Сауза что‐то промяукал, одновременно зевнув. В его голосе явственно читались вопросительные интонации.
– Я не знаю, что думать по этому поводу, – сказала я ему. – Мы поговорим о кошачьих лакомствах чуть позже.
Тина Вагнер Маттерн
Мой злобный капитан
Кошка вполне может быть лучшим другом человека, но никогда не опустится до того, чтобы это признать.
ДУГ ЛАРСОН
Капитан была не самой приятной кошкой. На самом деле, она была еще хуже.
Давным-давно я спасла ее из жестоких лап нашей чокнутой соседки и пообещала, что позабочусь о ней. В ответ она посмотрела мне прямо в глаза из-под своих черных разбойничьих бровей и молча приняла клятву.
Если я даю обещание, то выполняю его… даже если объект моей заботы шипит и кусается.
Капитан, маленькая неряшливая кошка, стала частью нашей семьи. Она росла вместе со мной, пока я училась в школе, потом – в колледже, и последовала за мной, когда я вышла замуж и покинула гнездо.
На новом месте, несмотря на всю свою отстраненность и скверный характер, Капитан внезапно стала домашней. Она не любила, когда ее обнимали, но в ее преданности можно было не сомневаться.
Эта кошка оставалась рядом со мной как телохранитель и шла рядом, словно солдат во время учений. Нет сомнений, что Капитан любила меня, просто она делала это на расстоянии.
Некоторые люди такие же. Не каждый живет с душой нараспашку.
Капитан редко мяукала. В ее голосе угадывалась характерная хрипотца, как у Бонни Райт.
– Мяу, – услышали мы однажды ночью.
Это был незнакомый звук в нашем доме.
– Мяу, мяу.
Мы продолжали лежать в полном недоумении.
– Она голодна? – спросил муж.
Но поскольку в течение последних семнадцати лет рацион кошки не менялся, дело явно было не в этом.
– В чем дело, Капитан?
Я ожидала от нее ответа.
– Мяу, мяу, мяу.
Я села в постели. Кошка сделала несколько шагов по направлению к двери. И снова мяукнула. Я встала, она вышла в коридор. Было ясно, что она просит меня следовать за собой. Мы спустились по лестнице.
На кухне она повторила свое хриплое мяуканье. А потом уселась рядом с плитой.
– В чем дело, Капитан? – снова спросила я.
А потом увидела пламя.
На плите стоял чайник. Когда‐то он был серым, но теперь стал черно-угольным.
О боже!
Я вспомнила, как планировала выпить чашечку чая перед сном, но так и не сделала этого.
Мы с мужем оба спали бы в тот момент, когда на кухне начинался пожар. Эта мысль наполнила меня холодным ужасом.
Я подхватила шипящую героиню и осыпала ее недовольную морду поцелуями.
– О, Капитан! Мой замечательный
