Значит табу не только шрам.
Господи! Насколько сломали доброго, уверенного в себе человека, прежде всегда просыпавшегося в хорошем настроении.
Это она капризничала по утрам, отказываясь вставать. Ворчала, бурчала, а он целовал в ответ, терпеливо снося все капризы. А чаще всего начинал её утро хорошим сексом, делая позитивным настрой на день.
– Ты весь горишь. Надо сбить температуру и показать плечо врачу. Наверно глубоко в ране остался сор.
Стас молча выпил лекарство. До сих пор переваривая, что произошло несколько минут назад. Он чуть не избил жену. Постепенно превращается в неуважаемых в прежней жизни людей. «Кухонный Геракл»…
Как объяснить, что долгое время спал один, всегда настороже, опасаясь, что могут убить в любой момент. Вся его жизнь изменилась после выхода в море в надежде подписать выгодный контракт.
Он, изучивший за несколько лет побережье, как свои пять пальцев, умудрился налететь на риф перед островом, где должен забрать будущих партнёров и ударился головой.
Очнулся в больнице, где ждала незнакомая жена, как и все люди из неизвестного прошлого.
Он не забыл, что привык есть, любимые напитки, всё, что помогает жить и чувствовать себя человеком, но не знал имени родивших его отца и матери.
Неузнанные жена, сын. Чуждый дом в пригороде Мехико, в котором не было фотографий. Ранчо далеко за городом. Неизвестный язык. Хорошо, что жена немного говорила на русском. Он успел научить её за несколько лет совместной жизни, до аварии.
Ему пришлось заново выучить язык, привыкнуть жить в месте, где всё не твое, с незнакомыми людьми. Постоянно находясь под наблюдением личной охраны. Красавица-испанка, не вызывающая никаких чувств. Механическое выполнение супружеского долга. Удовольствие тела, но не ставшей мёртвой души.
Утешение находил в любви сына. Но и тот проникся доверием к нему новому не сразу. Ребёнка испугал шрам? Он думал так до времени, пока не нашёл старый семейный фотоальбом Андрея Соло.
Он долго разглядывал изображения человека, чью жизнь ему прививали несколько месяцев! С небольшим брюшком и не широкими плечами. Наркоманом со стажем, судя по глазам и странному поведению.
Старый Андрей никогда не занимался спортом. Новый–не представлял жизни без утренней пробежки и физической нагрузки. В больнице не могли нарастить плечи…
Слишком многое не сходилось, но невозможно ничего узнать. Жена отказывалась говорить, поднимая на смех сомнение неблагодарного мужа.
Марианна стала более открытой после первого покушения. Она рассказала о предках блондина и потерянным ими близнеце-сыне.
Вот теперь в голове стала складываться картинка. Он сразу понял, насколько похожими могут быть люди, имеющие одни гены. Его прадедом скорее был потерянный мальчик, а не ребёнок эмигрантов.
Единственный кто связывал обе ветви – маленький мальчик с любопытным взглядом и большим добрым сердцем. Малыш мог погибнуть вместе с ними из-за маминого желания иметь больше денег.
Найти себя в интернете, не имея никаких данных, не смог.
Он жил среди суровых хитрых людей, в жёстких обстоятельствах, сам постепенно черствея душой. Брал, что хотел под одобрительные ухмылки жены. Никаких обязательств, кроме: никогда не изменять жене, о чём был предупреждён сразу.
И вдруг появилась Она.
Яркая, красивая женщина, танцующая нелепое танго, ударила в солнечное сплетение чувственностью движений, пробудив невыносимо острое желание. Впервые за много месяцев он хотел обладать конкретной женщиной, аромат которой будоражил мозг.
Он заметил недвусмысленные взгляды, поняв, что так же привлекает её и решил воспользоваться при случае.
Женщина, к которой отнёсся как к шлюхе, оказалась женой!
Потрясение от обретения памяти. Не хотелось вот так вернуться в действительность.
Он был очень растерян, расстроен и от этого груб. Зная точно только одно, он не оставит Мануэля на растерзание.
В какой-то мере вначале даже хотел своей смерти. Лишь постепенно придя в себя, вспомнив об ответственности за всех детей, и то, насколько любит свою единственную женщину.
Сейчас она с осторожностью обтирала горячий лоб. А он наслаждался запахом, каждым прикосновением.
Стас возвращался к привычной жизни, где не надо бороться за собственное существование. Где любят тебя, за то, что ты есть, ничего взамен не требуя.
Самым трудным сейчас для него было не разреветься.
– Маму хочу!
Детский плаксивый голос ударил по нервам и слёзы хлынули из голубых глаз. Он вжался лицом в живот жены, рыдая навзрыд, сотрясая огромные мускулистые плечи.
– Папа, не плакай!– На ломаном русском говорил смуглый в маму ребёнок из Мексики, целуя руку подмененного папы.
Нина подхватила малыша, .:
– Мама придёт, обязательно, но потом, когда ты будешь спать. Она расскажет во сне любимую сказку. А сейчас нам надо сесть.
Она устроилась рядом с Жуковым. Не зная, как забрать его боль, что сделать, чтоб помочь исковерканной психике? Сердце сжималось от невыносимой нежности к большому родному мужчине.
Стас переместил лицо на плечо, не готовый встретиться взглядом с Бероевыми и Виктором.
Все молчали.
Стыда не было. Не хотелось ловить в их глазах сочувствие. Он взрослый мужик и сумеет вернуть свою жизнь. Главное, что Нина его любит по-прежнему, иначе не рванула бы освобождать через полмира.
Она гладила по голове мальчиков, ероша длинными пальцами волосы. Белый и чёрный, как день и ночь. Вторая пара противоположной внешности в её семье. Шатенка окинула взглядом салон самолёта. Инстинкт женщины-волчицы, готовой загрызть любого обидчика своих малышей.
Она уже приняла Мануэля сердцем.
Пусть кто-то посмеет сказать, что оба чернявых мальчиков не её сыновья!
У трапа встречал Николай. Бульдожьи глаза на добродушном лице с квадратной челюстью.
Он обнялся с Бероевым, будто друзья не виделись очень давно. Или это радость, что оба живы и даже не покалечены?
Следующей объятий удостоилась Нина. Кости хрустели под «нежным» напором здоровяка.
Юлька насупилась, недоумевая, почему все друзья Олега с такой нежностью относятся к пусть красивой, но тощей подруге.
– Выше нос!– Подбодрил Бероев любимую.– Сейчас все индейцы будут твоими!
Блондинка с недоумением воззрилась на мужа.
– Какие индейцы? Мы в Латинской Америке!– Блеснула она знаниями под взгляд с обожанием и смех мужа.
Нина смотрела, как за окном автомобиля проплывает совершенно не интересной архитектуры в основном одноэтажный город.
– Куда едем?– Лёгкий флер напускного спокойствия.
А в душе всё кричало, призывая поскорее покинуть страну дружелюбную России.
– К одному хорошему другу.– Николай уверенно вёл машину, следующую за первым джипом с Бероевыми и Виктором.
– Странный город. Синоптический диссонанс, не совместимых вещей разных эпох, собранных в одном конкретном месте. Рисунки с Че Гевара и тут же реклама кока коллы.
– Так и есть. После землетрясения никак не отстроится.
