лопату на порог. — Мать уже беспокоиться начала. Два раза выходила вас встречать.
Дверь отворилась, и сама Раиса Романовна вышла на крыльцо. Она была в домашнем халате и белой пуховой шали на плечах.
— Рая, опять ты раздетая? — возмутился отец Гали.
Но она не обращала внимания на его слова. С раскрытыми объятиями она подошла ко мне и расцеловала в обе щеки.
— Танюша, я так рада, что ты согласилась принять наше приглашение! — воскликнула она. — Пойдём скорее в дом.
Пока Галя доставала из машины пакеты, мы уже вошли в дом и разделись. В доме пахло пирогами. С утра я пила только кофе, и от этих запахов у меня рот наполнился слюной, и заурчало в животе.
— Вы прекрасно выглядите, — сказала я, смотря на румяное лицо Раисы Романовны.
Она очень изменилась за две недели, пока я ее не видела. Болезненная худоба ушла, на щеках заиграл здоровый румянец, и она помолодела лет на десять.
— Все благодаря тебе! — сказала она, наливая в стакан молоко. — Давай, присаживайся, пироги ещё горячие, а молоко деревенское. Мы у местных берём от одной коровы. Уж больно оно сладкое, а с пирогами в самый раз.
— Спасибо. А с чем пироги? — спросила я, разглядывая на тарелке румяные пирожки.
— Вот эти — с рыбой, с того края — с ягодами, а вот на этой тарелке — с щавелем. Мой муж уж больно с щавелем любит. Мы его специально на зиму замораживаем, чтоб пироги печь круглый год. Ты пробуй.
Я взяла румяный пирожок с щавелем и с удовольствием откусила. На вкус он оказался очень нежным, сладким, с пикантной кислинкой.
— Вкусно, — сказала я, запивая пирог молоком.
В столовую вошли Галя с отцом.
— Ну, как тебе? — спросила она.
— Очень вкусно! — подтвердила я.
Мне было удивительно легко и уютно в этой семье. Казалось, что я знаю их всех сто лет. Мы абсолютно непринужденно разговаривали с родителями Гали и Максима. Они достали старый альбом, и я долго рассматривала фотографии, где они с Владиславом Игоревичем были совсем молодыми и счастливыми. Затем они показали детские фотографии Максима и Гали. Они были такими смешными на них, что мы с Галей постоянно смеялись, а Раиса Романовна рассказывала смешные истории из их детства. Мне было очень хорошо в кругу их семьи, и уезжать совсем не хотелось. И я осталась. Тем более, что у меня накопилось три отгула, и на работу не нужно было ехать.
— Комната Максима сейчас свободна, я постелю тебе там, — сказала мама Гали, когда уже начало смеркаться.
— Ты извини, но в гостевой я затеял небольшой ремонт. Там сейчас пыльно, — оправдывался Владислав Игоревич.
Мне стало неудобно, что я создала им проблемы.
— Ничего страшного. Это вы меня простите. Из-за меня столько хлопот, — ответила я.
— Что ты! Мы сами тебя пригласили. И не говори так! Только благодаря тебе в нашей семье покой и порядок. А в гостевой Владислав захотел сделать ремонт, потому что устал сидеть без дела, — оправдывала мужа Раиса Романовна.
Мы с Галей сидели на кровати в комнате Максима. Было немного странно находиться здесь, но мне нравилось.
Комната была небольшой, но очень уютной и тёплой. На полу лежал пушистый синий ковёр, у стены стояла кровать, над ней картина с парусником в море. А рядом с кроватью стояла небольшая тумбочка. С другой стороны стоял шкаф с раздвигающимися дверцами, на который был нанесён витиеватый орнамент. Далее стоял компьютерный стол и, собственно, сам компьютер. Вся комната была выполнена в серо-синих тонах. Даже шторы на окнах были синими. Она была чисто мужской, и пахла Максимом.
— Здесь довольно мило, — сказала я, рассматривая картину.
— Это мама обустроила так комнату. Максим не возражал. Он редко здесь остаётся. У него есть своя квартира в городе, да и дом он недавно построил, — сказала Галя.
— Дом? — переспросила я.
— Ну да! Только пока там не живет. Он слишком большой для одного человека, и находится за городом. Сказал, что это для его семьи, — ответила Галя, хитро на меня смотря.
Мне стало немного неудобно, будто я выпытываю секретную информацию. Поэтому я перевела тему разговора в другое русло.
— Галин, а мы можем съездить к той женщине, которая тебя выхаживала? — спросила я.
После того, как Галя призналась мне, что с ней произошло. Я долго об этом думала. Меня очень заинтересовала та знахарка. И мне захотелось с ней лично познакомиться. Хотелось понять — для чего я здесь? И, возможно, именно она мне могла бы помочь.
— Зачем? — сразу напряглась она.
— Понимаешь? Это нужно мне. Я вижу проблемы людей, могу лечить, но не знаю — зачем это мне. Не понимаю, что с этим делать? Это появилось у меня совсем недавно. И я запуталась. Не знаю, как правильно мне поступить. Если это мое предназначение, то что мне делать дальше? — объясняла я. — И я ещё ни с кем не разговаривала на эту тему. Страшно, что меня не поймут.
Девушка внимательно на меня посмотрела, а затем сказала:
— Спасибо, что поделилась со мной.
— А поехать можно, конечно, но на машине я туда не поеду. Это очень далеко. А зимой вообще опасно. Вон, какие заносы на дорогах. Застрянем в глуши.
— А как туда добраться? — спросила я.
— Можно на поезде, это где-то около суток пути. А можно на самолете. Два часа и мы на месте, — рассуждала Галя. — А когда ты хочешь ехать? — спросила она.
— Если можно, то завтра.
Мне не терпелось все, наконец, выяснить.
— Хорошо. Я сейчас посмотрю рейсы на завтра, — сказала она и полезла в интернет.
— Есть на утренний рейс на самолете. Берём?
— Берём! — подтвердила я.
Галя забронировала два билета на восемь часов утра.
— Ну, вот и все. Не бойся, прорвёмся! Было бы желание, — засмеялась она. — Ну, я спать тогда? Завтра рано вставать.
Девушка ушла к себе в комнату. Я хотела уже ложиться, но тут позвонил Максим.
— Привет! — поздоровался он.
— Привет! — ответила я.
— Я скучаю, — сказал он, и мое сердце предательски забилось, от этих слов.
— И я, — вырвалось у меня.
Я покраснела до корней волос. Хорошо, что он этого не видит.
— Что? — переспросил он. — Что ты только что сказала?
Я молчала, не зная, что ответить.
— Девочка моя, скажи, пожалуйста, ещё раз, — попросил он. — Мне показалось, что ты скучаешь? Я не ослышался?
Он сказал — девочка? Что? Мне же тридцать лет. Я должна соответствовать возрасту. Взрослая женщина должна вести себя уверенно. А я веду себя как ребёнок.
— Я сказала, что
