в духе времени, Шекспир вообще адски затягивает! Особенно если в стихах и постараться забыть версию Пастернака. До сих пор торчу книжку в школьную библиотеку. По ходу, не отдам. С американцами совсем другая история, но это тебе не интересно.
– Мне всё интересно, что с тобой связано, – практически не соврал АраГор.
– Тогда на ещё один удивительный факт – ненавижу попкорн.
– Так, стоп! Ну всё! Расходимся по разным углам зала! Я без него не смогу! Просто не встанет! – попытался пошутить юноша.
– Это к лучшему. Член твой только мешаться будет. Ещё руки распускать начнёшь. Начос не острые с сыром! И гигантскую колу!
– Понял! Пошёл! – Артём пожал плечами, целеустремлённо, с энтузиазмом направился в сторону кинобара.
Зал оказался полупустым. Во время фильма ребята ржали, шумно и едко переговаривались, закинули ноги на спинки передних кресел. Тёмыч аккуратно, ненароком, но постоянно касался Али: губами – уха, локтями – локтей, коленями – коленей. Одиннадцатиклассница не отстранялась. Это не могло не радовать.
В середине фильма у неё пару раз вибрировал телефон. Лезть в экран казалось бессмысленным. По реакции стало понятно и так. На одно сообщение девушка ответила, второе просто просмотрела. Отчиталась, скорее всего, перед родителями. А другое? Кому какая разница.
После сеанса оба побежали по туалетам. Выйдя из мужского, АраГор услышал обрывки «диа-монолога»: «На “Павелецкой”… Нет, встречать не надо. Мы ещё посидим здесь где‑нибудь. Поезжай домой, вдруг потренироваться успеешь… И со станции тоже доеду, может, отец заберёт… Ага, после зала… Обнимаю, Денис!»
Бек
42
В этот раз с сессией до двадцать пятого января удалось расквитаться просто чудом. Нет, хвостами у Бек-Назарова не пахло, но настолько «не заранее» получилось впервые за пять лет учёбы.
Выходили, по самым грубым прикидкам, целых две недели студенческих каникул. Кроме запойной работы и ударного силового фитнеса, очень хотелось побыть с любимой девушкой. Бек мысленно смирился с её неизбежными частичными прогулами и заочно «отпустил себе грехи свои». Договориться с совестью оказалось на удивление просто: «Последнее полугодие – ерунда. Школьную математику и английский с сочинением она и так сдаст. Умница моя! Французский тоже без проблем. Если что, Дарья не бросит в беде. А с университетом всё ещё легче – два воскресенья, так уж и быть, потерплю…» – рассуждал Денис, возвращаясь из МГТУ после последнего «проставленного» экзамена. Задержался на станции купить цветы.
На подходе к дому во внутреннем кармане зажужжал «Блэкберри». Достал телефон свободной рукой, узнал мелодию тихого звонка, ответил не глядя:
«Лена! Не отвлекаешь, всё в порядке, но сейчас не очень удобно. Что‑то случилось? Если ты об унификации автоматизаторов ВГаЗ для СУАЛ – свожу куски, но чтобы пройти по стандартам, там ещё ковырять и ковырять… А как они хотели? Сэкономили на швейцарцах, значит, придётся подождать, пока канцелярским ножиком выстругаем из полена Буратино… Сроки обговорили, пока не вылезаем… Я сам хорошо… Да, закрыл… Спасибо! Смеёшься? Куда сейчас ещё один впихнуть? В смысле “простенький”? Для бухгалтерии, документооборота и баз данных есть “1С”, с ней понятнее и дешевле, мне с нуля писать! И потом область максимально далёкая… Ладно. Посмотрю… До начала февраля не собирался… Если буду – наберу. До свидания, Лена!»
Бек закончил разговор уже у подъезда. В кухонном окне горел свет. Где‑то глубоко внутри обрадовался, что условная бывшая позвонила с очередным предложением не в присутствии Али. Мысль о возможной ревности приятно кольнула.
С порога услышал надрывающиеся какой‑то ерундой типа русского рока колонки, уловил запах чего‑то жареного.
Тихо, аккуратно закрыл дверь, бесшумно снял обувь, прокрался в гостиную.
В тёмной комнате на диване под пледом обнаружилась рыжая кудрявая девчонка: вокруг исписанные от руки, местами перечёрканные листы бумаги. Она лежала вполоборота на животе, одна нога согнута в колене, другая прямая, левая рука под подбородком, правая вытянута над головой, в кулаке зажат мобильник, рот смешно приоткрыт – явно с удовольствием дрыхла.
Денис, не раздеваясь, опустился на корточки, какое‑то время просто смотрел. Так и застыл в полумраке, в верхней одежде, с букетом. Накрыло ощущение абсолютного счастья. Взял один из мятых листков А4, развернул к тусклому, еле пробивающемуся через окно оранжевому свету дворового фонаря, вглядываясь, прочитал:
Мы живы были только нашей верой,
Пусть ты в неё, я, к сожалению, в тебя…
Но после смерти я не стану первой,
Всё так же сильно и по-прежнему любя…
И боль, и раны я стерплю уколов едких,
Лицо открою, не стесняясь мира,
От встреч с тобой, мучительных и редких,
Звучит всё громче молодая лира…
Из приятной прострации и оцепенения программиста вывел тонкий, заспанный голос:
– Это ты? – произнесла, не открывая глаза.
– Я… – отложив стихотворение, прошептал молодой человек и мягко коснулся лбом Алиного лба.
Слабо контролируя конечности, в полудрёме девочка обняла голову парня. Начала гладить, попыталась потянуть на себя.
– Подожди, разденусь… – вяло запротестовал Ден. Опустил на пол цветы, садясь на край дивана, скинул верхнюю одежду. Нежно провёл тыльной стороной ладони по щеке девушки, задержался подушечкой большого пальца на губах.
Аля приоткрыла рот и несильно сжала зубами палец.
Мелкая дрожь пробежала по телу юноши.
Он высвободил кисть, через голову стянул свитер вместе с футболкой, полулёг сверху на девушку, опираясь на локти, чтобы не наваливаться.
Аля вытащила застрявший между ними плед. С невнятным, сонным: «Замёрзнешь» – неуклюже накрыла их обоих. Перевернулась на спину, не разлепляя глаз. Оказалась к Беку лицом к лицу.
Денис поддел носом нос, копируя привычный жест девчонки. Та улыбнулась.
По телу парня опять пробежала дрожь: ни желания что‑либо контролировать, никакой агрессии, ни напряжения в мышцах, ни ударов в висок – ничего не было. Осталась только нежность, размеренное дыхание, спокойствие и белый шум.
Аля
113
Сидеть и болтать на тёплой кухне, после того как полтора часа лежали и не только, – кайф. Тем более что с пловом я заморочилась! Опытным путём выяснили – не зря убила два с половиной часа на это дело! Не говоря о количестве перемытой технической посуды и выдраивании поверхностей вокруг моей кулинарной вакханалии!
Зато Бек трескает как не в себя! Как с голодного края!
– Кстати! Поздравляю, товарищ студент! Предпоследняя сессия – финиш!
– Спасибо! С условным отпуском поздравить не хочешь? Торжественно клянусь работать только по ночам!
«Сверхчеловек» – умудряется, жуя, говорить с «ненабитым ртом?!»
