которые, судя по всему, должны были стать для этих самых щитов окантовкой. Следующая кузня, устроенная шагах в тридцати, нахохлилась невысоким навесом, опирающимся на свежеотесанные, но уже успевшие покоситься столбы. И готовили там, судя по тому, что сгружали на подводы чумазые и валящиеся уже с ног подмастерья, не менее нужную мелочь: гвозди, подковы да мотки толстой проволоки, чтобы в случае и кольчужные кольца из нее гнуть, и развалившееся тележное колесо ею скрепить. Другие подмастерья в это же время муравьиной цепочкой носились к реке и обратно или же, как те же мураши, стаскивали на расчищенные прогалины груды дерева из леса.
Вытоптанный пятак непаханой земли, на котором раскинулась временная артель войскового снабжения, могла бы свободно вместить пару деревень. Правда, в такое-то время любое село слышит лишь подвывания ветра, лай собак да стрекот сверчков. Здесь же жизнь замирать не собиралась, выпуская в небо дымные столбы, освещая ночь бесчисленными кострами и огоньками, заполоняя темень многоголосым людским роем. Где-то вдалеке, вне рвущих ночь отсветов костров, слышалось конское ржание.
Оно заинтересовало Хвата мгновенно.
— О, лошадки, — мигом просветлел он лицом. — Что, сведем парочку? В такой круговерти никто и не заметит.
— За кражу лошади полагается десять плетей и возмещение полной ее стоимости, — тут же вставил свое ученое слово Туман. — Если, конечно, не во время войны она сведена…
— Так вот и я о том же, — еще больше оживился усач.
— …во время войны конокраду полагается смерть на месте. Из соромных — через повешение.
— По мне, так разницы нету, соромно ли отправиться за Камень, или с гордо задранной башкой, — проворчал варяг. — А вот сребришко, в случае чего, нам точно не помешает. Гильдия-то нам платить не особо спешит.
— У тебя, татя, кун византийских хватит, чтобы пару лет в палатах жить, — оборвал ненужный спор Тверд. — Ты б лучше с тем же усердием, что коней высматриваешь, боярина искал.
— А че его искать? Видишь, с десяток гридней толпой топчется? Небось боярина нашего охорона и есть. Точно! Во глаз у меня! Вон он, у реки кожевенника за бороду таскает.
— Туман, как только мы с варягом с холма спустимся, начинай садить в дружинников. Только не увлекайся! Руки там, ноги. Как поднимется переполох, какая-то часть охороны к тебе кинется. Отходишь тоже тихо, без лишней хрени.
— Да уж, конечно, никого он забалтывать не будет, — хмыкнул Хват. — Я иногда диву даюсь — на кой нужно было учить столько грамот, чтобы никому потом ничего из читанного не рассказывать? Что-то боги намудрили: не тому разумение в башку впихнули.
— Это потому что твоего языка нам на троих хватает. Мы с тобой хоронимся, ждем, когда Туман начнет наводить шорох — и смотрим, куда побежит боярин от опасности. Он в этом деле мастак, навряд ли ей навстречу кинется. Идем следом. По возможности убираем последних телохранителей и хватаем его.
— И что? Будешь торчать дурнем посреди стана с ближником под мышкой и победно улыбаться? Его бы вообще-то еще как-то вывести оттуда надо. И желательно не на моем горбу. Я не плотник такую стрельню на себе таскать.
— Скажу, так и холопом скажешься. Всем все ясно?
Лучник кивнул и, вскинувшись на ноги, тут же исчез в кустах.
— А мне тоже… того… кровь на руках не оставлять? — уточнил напоследок варяг.
— Уж постарайся.
— Ох-ох-ох. Чему-то все-таки не тому вас там, за Камнем, учат.
* * *
Чтобы добраться до реки, где лютовал Полоз, пришлось, спустившись с пригорка, обогнуть высокий тын, которым с этой стороны был обнесен мастеровой околоток. По уму перед оградой еще ров не мешало бы выкопать, да вал навести, по которому пустить часовых. В боевых условиях ни один военачальник не позволит себе принебречь такой защитой. Но ближника, видать, куда больше волновало снабжение дружины, а на всякие фортификационные глупости класть он хотел. Тем более — кто тут, у самого Киев-града, на них осмелится напасть?
Особенно если учесть, что единственным заговорщиком и, стало быть, врагом Светлого здесь был он сам.
Со стороны несущего вдаль зеленые волны травяного поля частокол почему-то переходил в наспех сбитый забор из серых от старости досок, а к реке даже это хлипкое препятствие и вовсе обрывалось низенькой, по пояс, оградой. Из тех, какими обычно обносят загон для скота.
— Совсем уже охренели, — проворчал варяг. — За забором-то мы еще худо-бедно схорониться сможем, а как будем за этими сраными жердинами ховаться?
— Нам обоим ховаться без надобности. Слышишь, за березками где-то лошадки копытами бьют? Тебе туда.
— То есть все ж таки сведем конька?
— Давай, дуй в лес, ищи боярскую конягу. И чтобы когда я его приволоку, она была под седлом и ждала нас.
Хват порскнул в сторону так лихо, что совсем не похоже было, что именно этот человек переживал только что, как бы его не заметила сторожа. Тверд еле успел перехватить его за локоть.
— Ты помнишь, о чем мы договаривались? Никакой крови.
— Хорошо, что напомнил. А то я как раз собрался эту речушку красным закрасить.
Меж деревьями Хват скрылся бестелесной тенью. Тверд был уверен — даже наяривай сейчас необычайно погожий солнечный денек, и тогда перемещения варяга заметил бы не всякий наметанный глаз.
Мысли его оборвал недовольный голос, громыхнувший чуть ли не над ухом — по ту сторону шаткого забора:
— Почему костры тухнут!? Эй, упыри безрукие! Огонь поддерживайте! Покуда я вас самих в него кидать не начал!
Полоз!
На ловца и зверь пришел. И так близко он был, будто их беседа в порубе и не заканчивалась. Сунь нож в щель меж досок — наверняка не промахнешься.
— Древков для сулиц много ль еще треба? — послышался испуганный голос. — За три сотни уж обтесали.
— Я вот кол сейчас велю для тебя обтесать. С тремя сотнями ты в какой поход собрался? На ближайший хуторок?! Так и то не хватит! Пшел с глаз! Пока тысячи не будет, чтобы не совался ко мне даже!
О том, что ближник со своим окружением сам подберется к нему на расстояние вытянутой руки, Тверд, затеяв на него охоту, и мечтать не мог. Теперь слово оставалось за Туманом.
И, словно в подтверждение этих мыслей, раздался короткий глухой свист — и следом за ним металлический звяк, сплетенный с мокрым хрустом мяса под ножом.
— А!
Вскрик — и кто-то гулко бухнулся всем телом о забор. С той стороны. Как знать, не подпирай Тверд тын с наружной стороны, может, шатающаяся под напором ветра ветхая ограда рухнула бы
