сочетались, ну и кулон в придачу, игриво соскальзывал в ложбинку.
Баба Нюра закончила, и мы, чисто из вежливости, откусили по краюхе каравая. Демьян решил схитрить, и зубами оторвал большой кусок. Все громко заохали, когда ему пришлось всё это прожёвывать. Филька с Камиллой зажгли цветные дымовые шашки, и закружили вокруг нас. Фотограф щёлкал тут и там, но его видели только я и чуди. Троюродный брат Васька снимал всё на телефон.
Прошли в здание. Нас встретила администраторша и торжественным тоном провела в зал, где состоялась короткая официальная церемония бракосочетания. Натянутая улыбка регистраторши мне потом в кошмарах будет сниться. Морщины на лице — ебать какие жуткие. Видать ей так часто приходится улыбаться, что это наложило свой отпечаток.
Расписались. Поцеловались. Обнялись со всеми-всеми-всеми. Сфотографировались с документом, с кольцами, у вычурного фасада ЗАГСА, около фонтана, где я на ручках у Демьяна, где мы прижимаемся друг к другу лбами, наши целовашки, семейные фото, фото с друзьями. Дохуя в общем фото.
Подъехал лимузин, который Ефра выбила для нас «по блату», как она выразилась. (На самом деле она тупо зачаровала сотрудников агентства. Плутовка). Ехали, веселились, пили шампанское, бросали лепестки на дорогу. Останавливались то тут, то там для фото и кутежа. Демьян носил на руках! Играла музыка из колонки. В основном какая-то попса. И кто составлял плейлист? Ах да… Егорка. Ну да, он же тот ещё, «меломан».
Наконец-то приехали в ресторан. Расселись. Организаторы принялись отплясывать бесхитростную программу, аки цирковые мартышки: конкурсы, танцы, тосты, целовашки под «горько». Маман завела трогательную речь, я аж расплакалась. Фоткались в соседнем «павильоне». Ну там… белая стеночка с цветочной аркой.
Бросила букетик. Все визжали, когда он достался бабке Нюрке. «Вот старой повезло». Демьян бросал мою подвязку. Она досталась Финнесу.
Познакомилась я с остальным составом друзей моего новоиспечённого муженька на дискотеке. Парни тоже лет за пятьсот повидали всякого. У Небулуса, (по-русски Николай), шрам на лбу. У Финнеса, (по-русски Фёдор), только одно крыло и ожёг на правом плече. Кстати и у девчонок тоже свои «следы войны» имелись, но их я описывать вам не стану. Чуди радушно приняли меня в своё общество. Не столько за моё природное обаяние и талант к выпечке сладкого, сколько за само моё существование в жизни Демьяна. Финнес, например, признался в том, что он не раз и не два посещал бывшего царя в замке, и всё пытался как-то расшатать, вывести из депрессии. Но этого у него не получалось. И тут вышла я, такая милая и красивая. «Жопу ставлю, ревнует», поняла я.
Вынесли торт. Организатор нахваливал какая я молодец, и что всё на ресторанном уровне, и вообще мне пора открывать свою пекарню. «Ух, льстец». Все полакомились, особенно чуди.
Потом был первый танец под кавер «Позови меня с собой». Весьма… чувственно вышло. Демьян так смотрел на меня, будто впервые увидел. Мы плавно качались, кружились, туда-сюда, точно волны вечернего прибоя. А его колдовские глаза завораживали, пронизывали нежностью до глубины души. Я расплакалась.
Васька перепил, бузил что-то, Филька его угомонил. За окнами темень кромешная, и лишь свет белых фонарей освещал рыхлую от снега дорогу. Гости начали разъезжаться. Я попрощалась с родителями, проводила их до машины. Мы расцеловались. Батька пожал руку Демьяну. Затем и наше такси подъехало.
Лишь уселась на заднее сидение и меня сморила нега. Я так устала, натанцевалась, наелась, и ещё этот блядский корсет! Ослабив шнуровку, вдохнула полной грудью. Облокотилась головой о плечо моего теперешнего мужа. Демьян тоже прикрыв глаза — прикорнул. Мы держались за руки как младшеклассники.
Приехали, поднялись на лифте, зашли в дом. Теперь, оставшись наедине, слушали тишину. (Егорка сегодня ночевал у Камиллы и Ефры). «Наконец-то мир и покой».
— Помоги мне с корсетом.
— Хорошо, сейчас.
Его дрожащие пальцы расшнуровывали элемент не самого удобного гардероба. Платье сползло на пол, обнажая моё облегающее белое термобельё. Губы моментально прильнули к плечу, и дорожкой поцелуев он приблизился к уху. Руки обвились вокруг талии. Не вовремя, но к горлу подступила алкогольная отрыжка от шампанского.
— Ой…
— Ммм, сексуально, — рассмеялся Демьян, за что получил щелбан по лбу.
— Раздевайся давай, — ослабляя его бабочку на шее, приказывала я.
На ближайшую спинку стула упал пиджак, за ним жилет, штаны и рубашка. Мы лежали на нашей большой двухместной кровати с жёстким матрасом и хлопковыми простынями, обнимались, и… смотрели друг на друга.
— Как ты смотришь на медленный сонный секс? Потому что, если честно — я дико устал.
— Я тоже.
— Ну, договор подписан, а консумировать брак мы можем в любое время.
— Какое вычурное определение к слову «потрахаться».
— Эй, трахаются шлюхи, а мы — занимаемся любовью. Теперь, между прочим, на законных правах.
— Хах. Ой, всё, я от зевоты себе щас челюсть сломаю. В сон клонит пиздец.
— И меня тоже. Ну что, гасим свет и баиньки?
— Угу…
Утром мы-таки «заварили чай», крепкий такой, наваристый, с душком. Все простыни потом пришлось вытряхивать от золотой пыльцы. И одеяла тоже. И наволочки. И пылесосить ковры. Демьян мне признался, что это всё от медуницы. Вот что это была за трава. В диком виде она окрашивает фейскую пыльцу в золотой. «Свадебная традиция чудей», как он выразился.
Эпилог
Прошло три года. Егорка начал готовиться к ГИА. Его успеваемость дотянулась до четвёрки с минусом, (это средний балл). Я окончила университет и устроилась пока что в пекарню «разведывать территорию». Когда-нибудь я точно открою свою собственную, и буду печь свадебные торты на заказ. Демьян всё ещё учится на филологическом, и строит планы. Хочет поступить в аспирантуру или куда-то там. Типа стать профессором, и всё такое. Флаг в руки.
Летом мы выбираем куда бы съездить отдохнуть. В прошлом году отрывались в Сочи, в этом подумываем погостить в Копенгагене у Камиллы и Ефры. Они, кстати, вслед за нами поженились. Снова маемся с документами. Оформляем загран-паспорта. Столько мороки. Можно было бы, в теории, попросить Камиллу нас перевезти, но это опять-таки чревато. Выложим фотки, а там на нас вопросики полетят от органов там всяких. В теории. Так что без штампа, увы — никуда. Зато совесть чище.
Мама часто пишет, и всё так же отправляет забавные открытки на все случаи жизни. Однажды она мне пожаловалась на несварение, и я ей отправила пикчу: «С днём диареи!» на фоне милого срущего щенка в цветочной рамочке. То-то смеху было.
Курить бросила. Но пачку на всякий, спрятала под коробкой на балконе. Егорка
