пояса, а искусные хранильники отливали серебряные обереги, отводившие вражеские клинки. А еще они толкли в ступках можжевельник и зверобой, мяту и чабрец, крапиву и чертополох и насыпали их в ладанки, которые накануне битвы жены и дочери пришили своим мужчинам на рубашки.
— Наговорные травы отпугнут навь и не позволят черным колдунам навести на защитников Змейгорода свои мороки, — поясняли русалки.
А еще они окурили и опахали буевище. Чтобы жизненная сила павших помогала товарищам, а не становилась достоянием темных колдунов.
Лана и ее подруги не видели, но знали, что в стане Кощеевых слуг сейчас происходит жуткое жертвоприношение, и на темные алтари реками льется кровь. Дозорные говорили о том, что для увеличения мощи драконов Нави и немертвых заклинатели принесли в жертву каждого десятого, если не каждого пятого из войска данников. Не самый славный конец для тех, кто готовился умереть с оружием в руках, но вполне достойный трусов, за золото присягнувших на верность Хозяину Нави.
От выплеска темной магии русалок корежило, как от каленого железа, но ни одна не покидала хоровода, не прерывала пения, зная, что мужьям, отцам и братьям на поле битвы придется куда жарче.
— Он с тобой объяснился? — вечером перед началом последних приготовлений спросила Дождирада у Даждьросы.
Та только печально покачала головой.
— Ну он же мне обещал! — раздосадовано топнула маленькой ножкой сестра воеводы.
— Видимо, опять решил отложить, — вздохнула Даждьроса.
— Да куда уже откладывать? — воскликнула опечаленная Дождирада.
Лана тоже чувствовала себя неуютно, словно невесомое покрывало плачеи превратилось пудовый кольчатый капюшон с железным колпаком в придачу. И почему она в эти дни не позволила Яромиру больше, чем всегда? Зачем устыдилась соседей по лечебнице, отчего не нашла возможности уединиться, согласившись с неожиданно разумными доводами ящера о доле горькой вдовицы и детях-сиротах. Гордею это не остановило, как и ее отца, который, потеряв вместе с другими жителями посада и хозяйство, и дом, накануне битвы благословил дочь и назвал Медведко зятем.
Яромир, впрочем, в плохое не верил и в будущее смотрел с надеждой. Выслушав наставления Велибора, он, памятуя зимний поход, посоветовал воеводе тоже лишний раз не лезь в самое пекло!
— Тебе еще на моей свадьбе гулять тысяцким! — добавил он, обнимая Лану.
— А ты на мою свадьбу тысяцким пойдешь? — уважительно кивнув невесте друга, пытливо глянул на него Велибор.
— Да хоть ложкомойником! — просиял Яромир, который, конечно, тоже видел, что происходило между Даждьросой и воеводой, и не мог понять, почему они так себя ведут.
Конечно, все знали, что в запасе у ящеров и русалок почти что вечность. Но роковая случайность или злой умысел могут оборвать нетленную жизнь потомков бессмертных в любой миг.
Когда солнце показалось из-за горизонта, окрасив розовым снежные шапки на вершинах дальних гор, дождь прекратился, и промоченная равнина, отразив лучи пробуждающегося светила, вся заблестела, точно усыпанная самоцветными яхонтами и адамантами. Дождь, конечно, основательно промочил почву, сделав ее вязкой, но он же смыл с равнины большую часть скверны, направив ее вместе с водами Свияри в низину, где располагался лагерь Кощеевых слуг, превратив его в болото. И теперь солнце припекало вовсю, подсушивая почву. Тем более что небо, ворожбой русалок постепенно очищалось от облаков.
Пускай Лана и ее сестры не принимали истинного облика и не надевали на нежные тела кольчуг, как некоторые из смертных женщин, занявшие место в боевом строю или вышедшие на стены с луками. Однако безучастными зрительницами они в этот страшный и великий день оставаться не собирались. Едва прозвучал сигнал, они вновь встали в круг, сейчас на стенах, помогая кудесникам. Ибо едва только заскрипели, открываясь, ворота, на которые не раз уже предпринимались атаки, как в сторону разверстого проема, не давая защитникам Змейгорода выйти за стены, устремились разрушительные заряды темной магии и драконы Нави.
— Ну, началось! — с презрением выдохнули седоусые ветераны, шедшие в первых рядах, чтобы даже гибелью подать пример молодым.
— А вы, братцы, рассчитывали, что Кощеевы слуги вызовут вас на поединок или он сами выйдет, чтобы лучшим бойцам Змейгорода показать, что драться совсем не умеет? — отозвались воины помоложе, те, кто шел вперед с копьями наперевес, чтобы, встав в несколько рядов, создать необоримый заслон вражеской коннице.
— Да о каком поединке в случае с Кощеем вообще может идти речь, если он Правду не просто попирает, а над ней глумился, изобретая все новые подлые уловки и исповедуя Ложь? — задорно отозвались те бойцы, которые привыкли сражаться верхом, осыпая врага стрелами. — Вспомните, как едва не вышло с русалками!
К счастью, жители Змейгорода давно уже на угрозы хозяина Нави привыкли отвечать огнем, а посулам не верить. Если же кто давал слабину, жестоко расплачивался, как злополучный боярин Змеедар.
Вот и сейчас попытка застать ящеров врасплох не достигла цели. Темные заклинания еще на подлете к плотине наткнулись на незримую преграду, сотканную кудесниками и русалками, которые, не замолкая, вели нескончаемую песню-оберег. Веда и Мудрейший, принимавшие основной удар, уже охрипли, но замолкнуть себе позволяли лишь на миг, чтобы медом и елеем смазать воспаленное горло, пока остальные русалки продолжали пение, распустив волосы и то опуская руки к земле, то устремляя их к небесам.
В сосредоточенном, вдохновенном бдении каждая из русалок уподоблялась Мировому древу, связывая Явь, Славь и Правь с Восходом, Закатом, Полуднем и Полуночью, из своего тела создавая вселенную, защищая жизнь и готовясь ее воспроизвести. В груди у каждой участницы обряда словно играли построенные из звучной ели несмолкаемые гусли, и их пение, затронув струны голосовых складок, вырывалось наружу серебряными нитями для того, чтобы исправить ткань мироздания, нарушенную темными заклинаниями.
Их песня не смолкала до тех пор, пока пешие и конные бойцы не вышли за стены, спокойно разворачивали ряды. А в это время в небесах уже вели схватку ящеры Змейгорода и драконы Нави. Лана специально не следила. От напряжения у нее вздувались на лбу жилы, по спине стекал холодный пот, перед глазами вставала пелена. Но она не могла отвести взор, чувствуя небывалый прилив сил, если примечала в облаках покрытую золотой чешуей крылатую фигуру.
Она стояла ошую от забрала именно там, где сражался ведомый Яромиром полк левого крыла. Поэтому лучше других видела, что творится с этой стороны в небе, где гигантские тени крылатых ящеров сходились и расходились, временами заслоняли солнце, и, точно грозовые тучи, попеременно изрыгая всполохи огня и страшные ледяные заклинания. Хотя защитники Змейгорода уступали числом, они не позволяли драконам Нави не только взять верх, навязывая свою волю, но и не давали атаковать
