с лихвой, сердце билось часто и трусливо. Однако я нашла в себе силы, невинно хихикнула, посмотрела ей прямо в глаза и сказала легко:
— Я очень ему благодарна, он спас мне жизнь.
Крена хмыкнула и добавила с напускной насмешкой:
— Я так и подумала, — еще мгновение она пыталась разглядеть во мне червоточины, а после сделала вид, что разговор ей наскучил. — Затяните вот здесь.
Глава 22. Часть 2
Служанки тут же подтянули ткань на поясе. Она легла красивыми переливающимися складками.
Корсета не было, подъюбников тоже. Сам наряд говорил о свободе ото всех оков. Пояс не стягивал талию, а лишь подчеркивал мою стройность. Юбка обрамляла бедра и тонким шелком струилась от талии, плавно расширяясь к полу, стелясь легким облачным шлейфом за мной при ходьбе. Разрез сбоку игриво открывал левую ногу, то показывая белую кожу, то пряча ее в струях шелка.
Если юбку шили, стараясь угодить птичьим повадкам, то верх платья был дерзко морским. Мои волосы рассыпались белым золотом по голым плечам. Лишь тонкие лямки перерезали кожу, поддерживая лиф. Грудь оставалась свободной, ни теснота корсета, ни тугость ткани не сдерживали ее. Рукава же ниспадали шлейфом плавных волн. Наряд открывал слишком много. Но до жути мне нравился. Слишком дерзко. Слишком невинно.
Я была идеальна, идеальнее некуда. Лучшая невеста этих морей, однако Крена все равно подошла ко мне в поисках неугодной нитки и сказала на ухо:
— Удивительная история… — Затем, сделав паузу, посмотрела прямо в глаза моему отражению в зеркале, обошла вокруг меня, обводя талию кончиком пальца. Следующие слова она выдохнула мне в другое ухо так, чтобы их услышала только я. — Ты лжешь.
Захотелось зажмуриться, окунуться в свой разум и увидеть все собственными глазами. Как я могу лгать…Но внутри лишь чужие слова «Правда. Правда. Чистая правда!»
Я уже не помнила, действительностью ли был тот череп. Действительно ли то место утопало в раковинах. Я не придумала этого сама? Не знаю, у меня нет повода не верить Ригиру. Однако, нет повода и верить… Но Ину… Его поступкам я верю.
Я все еще смотрела на нее сквозь зеркальную пелену. Крена выглядела задумчивой.
— Я говорю правду.
Взгляд Крены заледенел, губы сжались в тонкую нить, будто она съела кислое неспелое яблоко.
— Пойдем. — Злая и холодная она указала взглядом на дверь.
Служанки засуетились, надевая на нас темные плащи. Ави заплакала.
— Вы самая красивая невеста, которую я видела! — хныкала она. — Справедливость птицы!
Шуршание ткани, шепотки и томные вздохи служанок остались позади. Захотелось постоять в тишине, представить себя в родном зеленом лесу. Пока никто не видел, я вбежала босыми ногами на траву мокрую от утренней росы. Истар пришел следом, сорвал травинку, покрутил в руках и запустил мне в волосы. Я обернулась и закатила глаза, негодник уже успел стащить розу в матушкином саду и заложил за ухо.
— Наперегонки? — спросил я.
Брат прыснул:
— Куда тебе с твоими коротышками… Сто раз обгонял! Скука!
Я посмотрела на него недобро и он переиначил:
— Давай дождемся…
— Сети там старые, рваные.
Запах листвы потускнел, покрылся сыростью камня, зелень превратилась в пепел — Крена проникла в воспоминание:
— Да и лицо твое я помню хорошо, вся белая, белее Олли, а он, поговаривают, видел русалку.
Я с неохотой открыла глаза. Обвинения утомляли. Я не была ее врагом, но морская, видно, думала иначе…
— Ин бы сказал как есть. Зачем же выдумывать тебе?
Я молчала, без страха смотря ей в глаза. Напряжение ширилось и вверх, и вниз. Она обозлилась еще больше и бегло пошла прочь. Звенящая песнь тишины, которая так сильно напомнила мне мой лес, померкла. Теперь эхо разносило тень наших шагов по длинным серым коридорам.
Я шла следом. Ноги тряслись от страха перед неизвестностью. Крена держалась неестественно прямо, выпрямив спину и расправив плечи. Ее осанка, движения головой — все было натянуто, словно пружина. Казалось, одно мое неловкое движение и Крена подпрыгнет как дикий разъяренный зверь. Как будто в наказание она вела меня длинно и извилисто: завернет за угол и тут же ускорит шаг. Ткани путались, цеплялись за выбоины в полу, а я лишь пыхтела, едва поспевая.
— Да постой же! — завопила я, когда вновь наступила пяткой на маленький острый камешек.
Крена лишь слегка обернулась, сбавляя шаг, но не протянула руки, не поморщилась от чужой боли.
Последний пролет я, скрипя зубами, бежала за ней вприпрыжку.
Мы вышли в вечерний сумрак. Я прижалась к закрытой двери, в которую едва успела забежать вслед за Креной. Металл двери холодил разгоряченную кожу, ступни кололо с непривычки, внутри груди все горело. Я перевела дыхание.
Небо над головой баюкало, сумрак спускался на замок, покрывая стены хмурым сине-серым цветом. В окнах замка горели редкие огни, которые опускали свет на землю. Где-то вдалеке слышались детские голоса. Что будет дальше? Мы выйдем к людям? Когда я увижу Ина?
На город опускалась ночь, полутьма окутывала мысли. Здешние земли остывают быстро. Ночи холоднее с каждым днем. Придется мне свыкнуться с сыростью, с холодом, с ветром. Лишь теперь я действительно начала ценить те моменты родной птичьей жизнь… Я нахмурилась и огляделась. Где же Крена?
Морская, словно услышав мои мысли, замедлилась и только сейчас подходила к изгороди.
— Выход, — начала я.
В тишине звук отразился от стен и окон. Крена тут же обернулась и зашипела.
— … в другой стороне, — шепотом закончила я.
Она махнула рукой, чтобы я поторапливалась. Я шумно вдохнула и, отряхнув одну ногу о голень другой, поплелась следом.
Тень Крены уже прошмыгнула в проем замковой стены. Я следом. За преградой скрывалась маленькая пристань. В лодке у берега стоял человек. А вдруг Ин… Сердце забилось учащенно. А вдруг это он… Я испугалась, ладони тут же вспотели, но наперекор мыслям я ускорила шаг, переступая с одной сырой дощечки на другую. Слегка покачиваясь на воде, лодка скрывала силуэт в тени, лишь лунный свет освещал водную гладь. И что же, я смогу прикоснуться к нему? Последняя дощечка далась совсем легко, я будто парила над ними. Но добежав до суженого оторопела:
— Ваше Величество, — я запоздало поклонилась королеве.
Глава 22. Часть 3
Три девы в лодке прятали хрупкость под темными плащами. Крена помогла мне забраться и посадила на жесткое сиденье. Сама же встала сзади. Они обе взяли весла в руки и погребли так легко, так слаженно. Сила в женских руках не утихала. Сейчас мне стало
