перед такими санами. Но меня удивило, что люди об этом говорят. Прихожане на воскресной молитве обсуждали это, и их это радовало и окрыляло. Для них церковь становилась ближе к богу от этого посещения. Не знаю, как бы они отнеслись, знай, что знаю я. Мне довелось стать свидетелем разговора между отцом Михаилом и тем самым верховным отцом. Я не запомнил его имени. Они не видели меня. Я был в соседней комнате, снова выполнял какое-то поручение по ремонту. Верховный приехал всего лишь за деньгами. Нет, конечно, он произносил это завуалировано, пожертвованиями. Оказывается перед всеми большими праздниками, он так делает. Радует приходы своим посещением, а сам тупо собирает дань. Он рассчитывал на сумму, большую, чем была приготовлена. Количество не было произнесено вслух, но прозвучала фраза: «В прошлый раз вы пожертвовали триста, а сейчас что вы мне суете». Отец Михаил оправдывался, мол, я тут недавно, не все усвоил, народ мало в церковь ходит, да и не так много жителей вокруг. На что был дат четкий ответ: «Расстраиваете вы меня. Не будет общего благословения, работайте лучше и в следующий раз с недоимкой жертвуйте». Через час он уже уехал. А я еще больше разуверился. Не триста же рублей он просил. Минимум тысяч. Вот тебе и церковь. Зачем люди туда подаяние несут? Мне было противно и тогда, я уехал в ближайший город. Отпросился и поехал. Два дня предавался поиску жизни в вине и во всех тяжких. Мне нужно было, раз я уже начал, все же добить остатки веры, и не задавать больше себе этих вопросов. И я вернулся. Я вернулся с настроем задать все интересующие меня вопросы без стеснения, не опасаясь кары священника. Ее не могло быть, в этом я убедился.
Тем же вечером, еще на эмоциях, я пошел непосредственно в дом, где обитал отец Михаил. Если спит, то уйду, решил я, но он не спал.
Лучше бы спал, крот он жеванный. Но не спал.
Скажу больше, и я бы не спал, будь у меня такая помощница. Он предавался плотским утехам. Я не задумывался, имеют ли разрешение священники иметь сношения, но уж точно, мне не хватил бы фантазии даже на малую толику его подвигов. Окна были не занавешены, и я видел все. Я подсматривал, но успокоил себя тем, что не нарушаю приличия настолько, насколько сам батюшка втаптывает их сейчас в грязь. Я не любитель смотреть порнофильмы, но уверен лучшие сценаристы данного жанра нервно курили в сторонке. Вы помните, как Фреди убивал подружку Джонни Депа в первой части Кошмара на улице Вязов? Она летала по комнате, а он полосовал ее тело своими лезвиями.
И эти, не даст соврать святой Николай, летали.
[— Я, — встрепенулся засыпающий Фельдмаршал, — не дам.
— Спите, Генерал. Это я не вам, — Дядюшка погладил, засыпающего Николая по голове, — спите себе спокойно.
Фельдмаршал мирно засопел.]
— Невысоко значит, так летали, — продолжил Дядюшка. Но видимо потолки в келье низкие, а так … Соитие в воздухе. И они впивались друг в друга ногтями и зубами, оставляли друг на друге отметины. Не сойти мне с этого места, но меня это возбудило и заворожило. В том, можно сказать неопытном возрасте, конечно… Сейчас наверное меньше, но осознав увиденное, я похолодел. Не в переносном смысле. Меня окутал ужас. Но я не мог оторваться. Это был дьявольский танец. Их телодвижения напоминали случку собак. Не обремененную отношениями, на уровне инстинктов. Но что не говори, партнерша по парному танцу была что надо. Вот тебе и жеваный крот.
Незамеченный, я ушел. И долго не мог уснуть тем вечером. Я был и возбужден и напуган. Конечно, вопросов в тот момент задавать я не стал.
А как? Представьте. Открывается дверь, и я со своими вопросами, как ни в чем не бывало.
Ни до этого им было, а для себя решил, несмотря на испуг, остаться и дождаться чем все закончится. Если все будет по старому, то для меня путь к вере будет закрыт.
— Ну, вот, наверное, и все, коллеги. Я откланяюсь, — произнес Дядюшка и пока никто не сообразил, вышел за дверь.
В лицах слушателей возник немой вопрос.
— Я не совсем понял финал, — недоуменно спросил Сид, — он уверовал, или нет?
Остальные переглянулись.
Николай смачно всхрапнул.
— А вообще он куда?
Математик развел руками.
Прошло минуты три, прежде чем в проеме двери снова появился Дядюшка.
— Ну, что попаримся?
— А что, история все? Закончилась? — Святой недоумевал.
— Все.
— А кто победил? — Фельдмаршал начал просыпаться.
— Наши, генерал, наши.
— Не-не! Так не пойдет, — Святой явно был расстроен, — а как же кульминация? Значит, проблема поставлена была, характеры героев рассказа определены и предельно ясно описаны, даже любовная линия присутствует, что не всегда, а вот кульминации не было. Вы бы, товарищ, постельную сцену вырезали, что ли, но развязочку будьте добры. Исполните. А то, откланяюсь?! Просим!
Неровный гомон голосов поддержал.
— А выходил то куда?
Дядюшка решил не удостаивать последний вопрос комментарием, а историю продолжил.
Ну, что ж? К финалу. Он потер руку об руку, настраиваясь на монолог.
Утром отец Михаил выглядел, как ни в чем не бывало. Вы спросите, а что с ним могло быть?
Отметины!
Ни одной.
Я был свидетелем минимум трех глубоких царапин на его лице, оставленных помощницей, но, вы будете смеяться… ни одной. Я тогда подумал, ну не всерьез, так как не был уверен в этом, что меня кто-то проверяет. Бог ли дьявол? А вдруг? Высказать, что видел, не мог. А кто мне поверит. А спросить напрямую у священника? Не смог придумать формулировку, хотя желание спросить в лоб было, причем огромное. Потом решил, что он все равно отречется от этого, а меня будет опасаться и так я больше не смогу ничего узнать. Решил в итоге продолжать наблюдать. В конце концов, как оказалось, долго ждать не пришлось.
Кульминацией всего увиденного мной за время, проведенное в монастыре, я не разочаровался. На следующее воскресение было назначено венчание сразу нескольких пар, и вот тут то и вылилось наружу все, чего я ждал. Видимо и священнику надоело уже все, потому что вел себя он уже совсем не как подобает. Первым, что бросилось мне в глаза, другая ряса. Старая, широкая. Знаете, такой вариант для сокрытия чего-то. Ему определенно было, что скрывать. И головной убор. Я не знаю, как он точно называется, поэтому просто шапка. Та, что черная и без полей, которые обычно носят батюшки.
