зал перемещений, нужно было спуститься на цокольный этаж. Внизу было темно и прохладно. Я накинула на плечи мантию, а Константин разжёг светоч, чем порядком меня напугал. Эмоции улеглись, и пришло осознание, что я не только слишком резко разговаривала с сыном короля, но и выставила того в неприглядном свете перед Сэм, как будто он был виноват в том, что с ней происходит. Я сделала больно им обоим, тогда как пятилетняя девочка оказалась мудрее взрослых. И теперь, услышав треск над головой и увидев, как разворачивается огненная сфера, подумала, что Кольдт решил избавиться от занозы вроде меня, и даже не обиделась. Ну почти. На деле я просто забыла, что светоч альтеора имеет убийственный вид, в отличие от милого шарика Николаса, и что мир создавался не для того, чтобы вращаться вокруг моей персоны, как и летящий над нами сгусток ржавого света.
Мы вошли в залу, выложенную тёмными плитами. Константин щёлкнул пальцами. По периметру стен разгорелись светильники, а сфера, пошипев искрами на прощание, метнулась к своему повелителю и исчезла в его руках. Мэнни протянул Кольдту кусочек мела. Вместе они наносили на пол символы по кругу. Их чёрточки походили на руны для «моих» знаков. Я удивилась, а Мануэль пояснил:
— Ничего странного, госпожа. Это действительно наследие тёмных. Именно в Ноксильваре открыли полезные свойства грифоньей крови и там же придумали способ, как их применять. Видите этот символ?
Я наклонилась, чтобы рассмотреть рисунок, а Мэнни продолжал:
— Он обозначает Мальдезер, а там только один зал перемещений — в нашем гарнизоне. Следовательно, вы попадёте туда.
— Готово! — бодро сообщил Кольдт.
Он отдал мелок управляющему, отряхнул ладони, поправил перекинутую через плечо холщовую сумку и позвал:
— Иди сюда.
Я подошла к стоявшему в центре круга мужчине, он завёл руки мне за шею, и на мою голову опустился капюшон.
— Вот так, — тихо сказал он, — не нужно, чтобы тебя разглядывали, — и тут же повысил голос: — Давайте же, Скотт, ну!
Мэнни капнул из флакона с чёрной жидкостью на каждый символ. Когда кровь пролилась на последний из них — знак Мальдезера — Константин прижал меня к себе, и я от неожиданности вцепилась в его плечи. Вдох — воздух пропитался запахом свежескошенной травы. Выдох — нас закружил тёмный вихрь. Но вращался только он, не мы. Мы замерли в эпицентре, держась друг за друга, и я не видела ничего вокруг, кроме сияющих зелёных глаз. Спустя несколько минут вихрь замедлился, а потом и вовсе расплескался кляксами, бесследно исчезнувшими в стыках между крупными плитами пола. Помещение выглядело в точности так, как то, откуда мы прибыли.
— А с Бальтазаром ты перемещаешься так же? — проворчала я, выпутываясь из мужских объятий.
— Нет, зачем? Его я беру за предплечье.
— Тогда какого?.. — начала было я, но дверь слетела с петель.
В залу ворвался целый отряд магов. В их ладонях дрожало пламя, готовое атаковать. Кольдт задвинул меня за спину, повёл перед собой кистью по дуге, и круг символов перехода вспыхнул так ярко, что солдаты невольно отшатнулись. Полыхающее кольцо отрезало нас от остальных. Огонь не причинял вреда, но я подозревала, что на людей вне круга заклинание действовало иначе.
Руки альтеора толкнули воздух, и кольцо стало расширяться. Сомнений в том, что солдаты могут пострадать, не осталось — замешательство на их лицах мало-помалу сменялось страхом. Пламя как магнит притянуло огни с их ладоней, впитало в себя и значительно подросло. Если бы оно не остановилось в полуметре от сапог мага, вбежавшего в залу первым, тот, скорее всего, был бы уже мёртв. Парню некуда было деться, проход загораживали его товарищи. Пламя начало таять, а затем погасло. В звенящей тишине было слышно, как кто-то сглотнул.
— Так, так, так… — покачал головой альтеор. — Вы! Все вы — трупы. Променяли жизнь на девяносто секунд бездействия. Мы были предоставлены сами себе полторы минуты. За это время можно наворотить таких дел! Напоминаю, вы обороняете не только крепость, вы в ответе за жителей граничащих с Мальдезером земель! Что за бардак здесь творится?
— Но это же не враг, — подал голос молоденький маг, тот самый, у чьих ног по воле Константина опало пламя. — Это же вы!
— Тебя я не знаю, — сказал Кольдт с такой уверенностью, будто помнил каждого фламийца в армии. Хотя ведь Николаса он тоже признал, не сразу, конечно, но всё же.
Я высунула нос из-за спины Константина и увидела, как, оттеснив юношу в сторону, из толпы выступил мужчина. На вид ему было лет сорок или около того. В уверенных движениях, спокойном взгляде читался опыт, приобретённый за годы службы стране и короне.
— Альтеор Кольдт, не гневайтесь на мальчишку. Норман — новобранец и живёт в гарнизоне всего три недели. Вот увидите, он научится — дай только время.
Произнеся это, он склонил голову. Ладонь его прижалась к груди.
— Не кланяйся, смотритель, тебе не идёт, — Константин протянул мужчине кисть, и тот крепко её сжал. — Приготовили, что просил?
— Да, альтеор. Следуйте за мной.
— Хорошо, нам есть что обсудить, но прежде, — Кольдт мотнул головой в сторону растерянного парня, — Норман проводит моего спутника в каморку, пусть тот отдохнёт. И чтобы никаких расспросов по дороге! Задача не из лёгких для того, кто не умеет держать язык за зубами, но неделя дежурств в столовой и две в купальне научат думать прежде, чем открывать рот.
— Как прикажете, альтеор, — проговорил глава гарнизона и хотел было поклониться, да передумал.
— Иди, — сказал Константин.
Смотритель развернулся к выходу. Солдаты расступились. Встрепенулся несчастный Норман. А я поняла, что приказ отдан не им, а мне, по более мягкому, вкрадчивому тону, почти неуловимому повороту головы.
Я побежала за юношей, опасаясь упустить из виду его спину и потеряться в узких, почти лишённых света, коридорах крепости. Мы шагали по каменным кишкам, пока не уткнулись в винтовую лестницу. В который раз за время жизни на Амираби я порадовалась своей дружбе со спортом. Ступенькам не было числа. Даже если бы Норман вздумал заговорить со мной, я не смогла бы ответить ни слова. От суровых стен отражался лишь топот, жадные вдохи, тяжёлые выдохи — всё.
Лестница прорывала потолок насквозь. Мой проводник заработал ногами проворнее и растворился в отверстии. Я последовала примеру и вынырнула уже в мансарде.
«Каморка», как назвал её Кольдт, располагалась под крышей башни и потому имела круглую стену и конусовидный потолок. Через узкие окошки-бойницы внутрь заглядывало Око. В косых лучах, словно снежинки в стеклянном шаре, кружились частицы пыли.
Скромная
