девочка.
На лице Лизы вспыхнул румянец:
— Что ж, возможно, это взаимно.
Боб одним ловким движением поднялся с кресла и отложил книгу в сторону. Подойдя к Лизе вплотную, он неожиданно предложил:
— Как ты относишься к тому, чтобы выпить?
* * *
Они украдкой пробрались в столовую, и Боб, оставив Лизу в тёмном углу стоять на шухере, с несвойственной его грузному телу грацией скользнул в тускло освещённый проход на кухню. Через минуту он вернулся, крутя в руке бутылку из тёмного стекла. Улыбаясь, словно кот, укравший сметану, он прошёл мимо Лизы к выходу и уверенно направился в библиотеку. Лиза послушно последовала за ним.
— Мы будем пить прямо здесь?
Как только они вошли в библиотеку, Боб плюхнулся вместе с бутылкой на своё излюбленное место.
— А что? Ты считаешь кощунством пить в храме книг?
Боб схватился за горлышко бутылки и стал усердно отвинчивать туго засевшую пробку. На носу у него проступили капельки пота. Лиза обессилено развела руками, подошла к креслу и села на пол возле него. Боб, справившись с пробкой, жадно приник влажными губами к горлышку. Насытившись добытым пойлом, он нехотя оторвался и протянул бутылку Лизе.
— Что это? — недоверчиво спросила она, принимая дар.
— Знатная дрянь. Тебе, скорее всего, не понравится, но мне нужна компания: не привык пить в одиночку.
Лиза снова посмотрела на бутылку и поднесла горлышко к носу. В ноздри ударил резкий запах спирта. Всё тело непроизвольно передёрнуло. Собравшись с духом, она сделала небольшой глоток, и пряная жидкость скользнула по языку в горло, обжигая тяжёлым послевкусием, и тёплой струёй потекла к желудку. Лиза опустила бутылку и снова поднесла к губам. Недовольный возглас Боба и широкая ладонь остановили её:
— Полегче, малышка, не жадничай.
И, приложив немалую долю мужской силы, он ревностно вырвал у неё бутылку из рук и быстро поднёс к губам. Лиза засмеялась. Волна тепла растеклась из центра её живота в голову, грудь и промежность. Лиза распрямила плечи и с удивлением обнаружила, что ей стало лучше, а свет в библиотеке показался ярче, чем несколько минут назад.
— Давай сыграем в игру, — неожиданно для самой себя предложила Лиза. — По очереди задаём друг другу вопросы. Кто не может ответить или не хочет — пьёт.
Боб с недоверием посмотрел в ответ:
— Тебе что, пять?
Лиза недовольно пожала плечами.
— Давай лучше сыграем в мою игру, — предложил Боб.
— Какую?
Боб поманил её пальцем, чтобы она ближе придвинулась к нему, и, наклонившись к её лицу, заговорщически прошипел:
— Мы по очереди напьёмся.
При виде недоумевающего лица Лизы, он затрясся от смеха, разливая алкоголь по штанам.
— А дальше? — всё ещё не понимая идеи, спросила Лиза.
Боб ещё раз глотнул из бутылки и неопределённо пожал плечами.
— Ничего. Просто по очереди пьём. В этом вся игра.
Лиза предприняла попытку возразить Бобу, но её язык огромной ленивой лепёшкой расползся по рту, и никакая сила не могла заставить его шевелиться. Махнув рукой, Лиза отвернулась и продолжила пить. Спустя пять или шесть кругов передачи друг другу бутылки, Боб неожиданно признался:
— Я не состою в Мёргиме. Я вообще тут никто по сути. Так, бобовое зёрнышко.
— Так Боб — это тоже Призвание? — удивлённо спросила Лиза.
— А ты как думала? Что меня и вправду так зовут? — Боб улыбнулся и почесал усы.
— А как же вас и вправду зовут?
— Эээ, нет, девочка, — Боб помахал перед Лизиным носом пальцем. — Так просто я не скажу. Пусть это останется моим секретом пока.
Лиза посмотрела на него и протянула руку для бутылки, но Боб этого не заметил. Он смотрел в одну точку, а затем, понизив голос, сказал:
— Я работал в Джайкате. Много лет как проклятый пахал помощником у одного из судей. В мои обязанности входило немного: принеси, подай, зарегистрируй это, запиши то. Я возился в основном с бумажками. Они окружали меня целыми днями со всех сторон. Их было так много, что в кабинете, где я сидел, появлялись новые стены из них. Я не замечал ничего, кроме этих бумажек. Брал один лист из сотен таких же, видел в нём какие-то буквы, машинально заносил их в компьютер и убирал в сторону. Я даже не задумывался, что эти буквы — чьи-то имена, а каждая такая бумажка — человек. Я вот так просто перекладывал из одной стороны в другую чью-то жизнь. Будто Господь Бог. Но я им не был. Я был никто.
Боб сделал очередной глоток из бутылки. Жидкость звонко ударилась о стекло, предвещая свой скорый конец. Боб уронил голову и закачал ею из стороны в сторону, неразборчиво говоря какие-то слова. Затем, будто вынырнув из пучины боли, он поднял голову, по щекам его бежали слёзы:
— И вот однажды я увидел не просто листок с буквами. На нём значилось имя моей дочери.
Боб снова приложил бутылку к губам и одним большим глотком осушил её. Лиза прижала колени к груди, унимая накрывшую её дрожь, и терпеливо ждала продолжения рассказа.
— Я не мог поверить, что моя девочка может быть в чём-то виновата. Она была такая маленькая, совсем ребёнок. Как могла она что-то совершить противозаконное? Я пошёл к начальнику и всё ему объяснил. Я твердил, что это какая-то ошибка, махал перед его глазами этой страшной бумажкой, на которой кто-то нацарапал её имя. Я умолял его помочь… Он посмотрел на меня, как на пустое место, как будто видел меня впервые в жизни. Взял эту бумажку и разорвал. Он сказал: «Считай, что у тебя больше нет дочери». Он сказал это так просто. Как будто она какая-то зараза, папиллома на спине или таракан, которого можно вывести дихлофосом. Пфф! И нет её. Будто и не было.
Боб поднёс бутылку к губам, но вспомнив, что всего пару минут назад всё допил, швырнул в стену. Бутылка со звоном ударилась и разбилась. Тёмные осколки стекла разлетелась по полу.
— Как потом оказалось, её осудили на сутки раньше, чем я об этом узнал.
Боб закрыл лицо руками и заплакал. Лиза поднялась с места и подошла к нему. Нежно, будто боясь спугнуть раненого зверя, она погладила его по волосам. Будто бы спасаясь от боли, Боб обхватил Лизу руками, прильнул лицом к её животу и завыл. А она продолжала утешать его, снова и снова повторяя:
— Мне жаль.
Спустя пару минут, протрезвев, Боб отпрянул от Лизы, вытер лицо тыльной стороной ладони и поднялся с места. Он подошёл к одному из стеллажей с книгами, прошёлся взглядом по
