– Девчонка ты еще, - хмыкнул он добродушно и прикрыл глаза, откинувшись на стену. – Наслушалась сказок.
Щеки надулись сами собой, как у мыши на крупу, вызвав очередной смешок. «Девчонка»! Теперь, когда Гор больше не хмурился, а навья бледность ушла с лица, он казался совсем молодым, самую чуточку ее старше, и от этого было еще обиднее.
– Допивай.
Ярина обхватила кружку обеими ладонями и поднесла к губам. Сбитень был теплый, сладкий, на темном меду, такого она никогда не пробовала.
– Как ты узнал, что я ехала в Ольховник? – нужно же было узнать наконец.
Колдун приоткрыл глаза. Расслабленный, довольный, он сделался похож на кота: породистого и домашнего, который сбежал из дому, блудил невесть где, а потом вернулся, весь ободранный.
– Предположил, были зацепки. И ведь угадал. Тебе не приходило в голову, что ты можешь не найти там того, что ищешь?
А вот этого он уже никак не мог знать!
– Не твое дело, – насупилась Ярина. – Ты не ответил.
– Забудь. Узнал и узнал. Никому я об этом больше говорить не собираюсь, если тебя это волнует.
– Разве чародеи не умеют читать мысли?
– Почему? Но те, кто смог развить этот дар, по захолустью не шатаются. Только у чародеев Ближнего Круга, это…
– Я знаю, что такое арсейский Круг, – перебила Ярина.
– Я и забыл, ты же у нас грамотная. А в сказки все равно веришь.
Нет, ну сколько можно ее подначивать?
– Как ты такой умный живешь среди селян? Они байки на ходу сочиняют!
Как ему это удавалось?! Одной хлесткой фразой колдун заставлял чувствовать себя дремучей дурой из глухомани.
– В их положении они и лешему бы поверили, если бы он первый помощь предложил, – веселье колдуна как ветром сдуло. – Они здесь никому не нужны. Урожай небогатый, Пустошь под боком. Земли в управлении царевой казны, сборщики податей раз в сезон наведываются, от них помощи не допросишься. Волхв пропал. Когда я приехал, они думали у Охранителей защиты просить, жертву принести.
– Ишь, сердобольный выискался. Людям помог, нечисть заборол, – пробурчала Ярина, растеряв весь запал. Как мало она знала о том, что творится вокруг. Выходит, не только бывшая хозяйка избушки сгинула. Леший ушел, волхв исчез. Домовой говорил про другого мертвого чародея, Рябинкин суженый тоже пропал. И ещё тот, беловолосый. Сколько же их было?
– А вот это не твоего ума дело, – ответил колдун на случайно произнесенную вслух фразу. Сказал – как по носу щелкнул. – Хочешь еще сбитня? Нет? Тогда иди спать, кровать в твоем распоряжении, я здесь переночую.
Ее настойчиво выставляли, а Ярина была слишком пристыжена, чтобы возражать. Мысли метались в голове. Сколько тут чародеев? Сколько? Ивушка упоминала о другом. Как он может быть здесь, если селяне чужаков не пропускают?
Переступив босыми ногами по полу, она не выдержала, развернулась уже в дверях:
– А почему местные напали на меня? Из-за того, что подорожной не было?
Гор сердито поджал губы:
– Потому что ретивый дурак хуже моровой девы. Я отлучился, а амулеты сработали. Вот они и приняли тебя за ведьму, которая за детьми пришла.
– Но почему? Я же не…
– Это я знаю, что ты “не”. Но магия в тебе есть. На могучую чародейку не тянешь, но оберегам хватило и этой малости. Тонкая настройка.
Когда-то в Белом Бору вокруг их подворья тоже висели обереги. Не те, что творили волхвы, отец специально приглашал чародея, отвалил кучу золота. Седой как лунь дядька провозился три дня, зато сделана защита оказалась на совесть. Как Нежка ни пыталась к ним подступиться, ни один даже не дрогнул. Зато когда Невер-чернокнижник напустил на город душегубку, сколько дворов обезлюдело, а у них не захворал никто.
А здесь от одного ее появления тревога поднялась. Дело нечисто.
Ярина пытливо взглянула на колдуна, но тот лишь раздраженно фыркнул и одним прыжком оказался рядом.
– Спать иди, – велел он, бесцеремонно взяв за плечи и подтолкнув к горнице. И сам захлопнул дверь у нее за спиной.
***
Легко сказать «спать иди». Гора свитков на столе приковывала взгляд. Так хотелось подойти поближе, заглянуть. Ведь не просто так колдун сидел в глуши, не по прихоти выгнал нечисть. И местные… чародеев нигде не любили. Да, Дивнодолье – не Вестария, в которой на костер потащат только по одному подозрению, но где это видано, чтобы селяне цеплялись не за ведунью даже, за всамделешнего колдуна, как за последнюю надежду.
Наверняка в записях кроется разгадка.
Камин уютно потрескивал, даже запах зверобоя больше не казался таким нестерпимым. Усталость давила на плечи, но прежде чем лечь, Ярина не сдержалась – осторожными шажками двинулась к столу, дав себе зарок, что только одним глазком посмотрит.
От двери ничего не разглядишь, а вот если подойти ближе... И нужно-то два шага всего, она не будет подходить, просто вытянет шею и присмотрится. Пусть Гор хранит свои секреты, бесполезны они для нее! А вот то, что происходит в лесу, это уже ее дело.
Ярина успела заметить только мелкие прыгающие резы на свитке, что лежал сверху, писал колдун неразборчиво. Вроде вон те закорючки складываются в “Пустошь”.
Забывшись, она подалась вперед.
Перед глазами будто взорвалось солнце. Рядом что-то верещало, Ярина и сама не удержалась – завизжала, спрятала лицо в ладонях, пытаясь уйти от настигшего проклятья.
Резкий высокий писк ввинчивался в уши, а потом вдруг стих. Когда перед глазами перестали плясать всполохи, Ярина сморгнула выступившие слезы и…
Колдун стоял рядом, крепко держал за плечи и смотрел так, словно поймал пакостную кошку, только что испортившую ему сапоги.
Ярина честно попыталась провалиться со стыда сквозь землю. Гнев или ярость она бы пережила, но только не бесконечное всепоглощающее терпение.
– Я же просил не лезть, – с тяжелым вздохом напомнил Гор. – Думаешь, одна такая любопытная?
Развернув ее за плечи, он принялся подталкивать ее к кровати:
– Что за манера совать нос, куда не просят. Не было мне мороки. Иди, ложись. Сама дойдешь?
Ярина покладисто закивала, стараясь не шмыгать носом. Когда колдун вышел, притворив за собой дверь, она стащила накидку и забралась под одеяло с головой, реветь.
Но плакать не получалось, даже всхлипы выходили натужные, словно притворные. Ярина откинула одеяло с лица и сердито уставилась в потолок. Что за напасть!
Это все лес на нее дурно влияет. Или сам колдун. Раньше бы она ни за что в чужое не сунулась. И спорить бы с ним не стала, слова грубого бы не сказала. Если бы поймали за неуместным любопытством, сгорела со стыда.
Эдак выходит, что она на Нежку становится похожа. Нет, сестрица терпением никогда не отличалась. Она бы не стала гадать: огрела б чугунком по темечку, к лавке прикрутила и выпытала, что здесь творится. Не посмотрела бы, какой он из себя великий чародей. Хотя и в самой Нежке колдовской силы было не мало.
