убедиться, что мои шорты для сна и майка прикрывают все как следует, затем открываю дверь.
— Ноа, — говорю немного напряженным голосом. — Что ты здесь делаешь?
На его лице отразилось беспокойство, брови опустились над голубыми глазами.
— Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Знаю, ты ненавидишь грозы.
Я хмурюсь.
— Серьёзно?
— Ага, — он кивает. — Это еще одна вещь, которую ты сказала мне после того, как я отвез тебя домой после визита к стоматологу, — кажется, он что-то обдумывает и выглядит немного смущенным, когда добавляет:
— Но многое из того, что ты мне сказала, не имело особого смысла, так что, может быть, ты на самом деле не боишься грозы.
— Нет, — говорю я, и голос немного дрожит. — Это так. Я ненавижу их.
Обеспокоенное выражение лица возвращается к нему, и его взгляд падает на мои руки. Уверена, что Ноа может видеть мурашки, которые бегают по моей коже.
— Могу ли я войти?
Я должна сказать нет, но…
— Конечно, — шепчу я, отступая в сторону.
Он входит в мою маленькую комнату, и когда закрываю за ним дверь, снаружи раздается еще один громкий раскат грома. Я подпрыгиваю и испускаю жалкий визг. Ноа подходит ближе, его руки сжимают мои, как в тот первый день, когда мы встретились в лифте.
— Все в порядке, — бормочет он, притягивая меня в свои теплые, крепкие объятия. — Я здесь. Просто скажи мне, что тебе нужно.
— Я… — дрожь пронзает мое тело. — Я не знаю.
Чувствую движение его головы, когда он кивает и держит меня за руку, пока ведет к кровати.
— Хочешь лечь? — он смотрит на телевизор, который я немного приглушила, прежде чем открыла дверь. — Мы можем посмотреть несколько повторов, пока буря не утихнет.
— Хорошо, — выдыхаю я. Голос дрожит, как и все остальное тело, но, когда заползаю под одеяло, а Ноа садится на край матраса рядом, чувствую себя немного лучше. Прочищаю горло и хлопаю по другой стороне кровати. — Ты тоже можешь лечь, если хочешь. Я доверяю тебе.
Он поднимает бровь.
— Точно? Обещаю, ничего странного делать не буду.
Это заставляет меня смеяться, хотя это больше похоже на дуновение воздуха.
— Я знаю. Потому что, если ты это сделаешь, я брошу тебя в открытое окно.
Уголок его рта приподнимается в кривой улыбке, он подходит к другой стороне кровати и забирается под одеяло рядом со мной. Его тело теплое, и он пахнет так, как будто только что вышел из душа, его древесный, пряный аромат цепляется за кожу. Я пробираюсь немного дальше под одеяло и в процессе приближаюсь к нему.
Когда снова гремит гром и дождь хлещет по окну, я невольно подпрыгиваю.
«Черт возьми» — думаю я, а затем двигаюсь к Ною еще ближе.
Ничего не говоря, он двигает рукой, чтобы я могла прижаться к нему и положить голову на сгиб его плеча. Некоторое время мы с ним смотрим телевизор, свернувшись калачиком в тишине — или в максимально возможной тишине посреди грозы. Я несколько раз вдыхаю и выдыхаю, пытаясь сосредоточиться на сюжетной линии ситкома, разыгрываемой на экране передо мной, но все, о чем могу думать, это о последнем разе, когда мы с Ноа были так близки.
Когда мы снимали видео в TikTok, он высоко поднял меня в воздух, а затем опустил, наши тела прижались друг к другу, и взгляды встретились.
А случай до этого…
Я бы солгала, если бы сказала, что не помню каждый момент, когда была в ловушке с ним в лифте. Я была в ужасе точно так же, как когда он пришел в мою комнату сегодня вечером. Но в тот день, как и сегодня вечером, ощущение его рук вокруг успокоило меня. Его тело, то, как его запах окружал меня, когда Ноа прижимал к себе, рокот его голоса у моего уха?
Это было идеально. Незабываемо.
И хотя мы были незнакомы и почти не видели друг друга в лицо, в темноте лифта все остальное, казалось, отпадало, оставляя только чистую, чувствительную связь между нами.
«Сколько еще ты собираешься отрицать, что именно это было?» — тихий голос шепчет в моей голове. — «Связь.»
Я прижимаюсь к Ноа чуть крепче и закрываю глаза, и через некоторое время гром затихает, а дождь становится все тише и мягче. Проходит еще немного времени, и кажется, что самое страшное уже позади. Молния так далеко, что я едва могу ее увидеть или услышать.
Интересно, а Ноа еще не спит? Если это так, он, должно быть, заметил, что буря закончилась. Он собирается встать и уйти?
Это было бы правильно. Это то, что я должна сделать сама. Я должна выпутаться из его рук и сказать, что ему пора возвращаться в свою комнату. Но вместо этого я остаюсь полностью неподвижной.
Ноа протягивает руку и начинает проводить пальцами по моим волосам, и я позволяю ему это.
— Ты больше не дрожишь, — бормочет он. — Это хорошо.
— Я чувствую себя намного лучше, — тихо говорю я. — Спасибо.
Он выдыхает, и проходит несколько секунд, прежде чем снова говорит.
— Можно вопрос?
— Конечно.
— Почему ты так боишься бури?
Мой желудок немного сжимается.
— Ой. Ну… это не очень радостная история. На самом она очень мрачная.
— Все равно расскажи.
Беру перерыв, чтобы собраться с мыслями. Я не часто об этом говорю и уже давно никому не рассказывала. Рана достаточно стара, чтобы не болеть так, как раньше, но боль всегда будет.
— Мой старший брат, Себастьян, умер, когда я была ребенком, — шепчу я. — Он сел за руль в плохую погоду и попал в аварию. Теперь каждый раз, когда начинается шторм, у меня просто возникает тошнотворное чувство, что вот-вот случится что-то очень плохое. Я знаю, что это иррационально, но каждый раз, когда слышу гром или вижу молнию, снова чувствую себя ребенком. Как будто маме вот-вот позвонят из полиции и сообщат, что им нужно, чтобы она
