Ну хотя бы отойди подальше, куда-нибудь ближе к деревьям, чтобы я не видела твой пристальный взгляд.
Рунстих кивнул и действительно отошел подальше, но взгляда не отвел.
Рик лежал на спине.
Риса глубоко вздохнула и, наконец-то решившись, посмотрела ему в лицо, выглядевшее таким безмятежным, что она не выдержала и, сняв варежку, дотронулась до щеки, настолько было похоже, что парень пpосто спит.
Но щека на ощупь оказалась ледяной, а туго натянутая кожа на ней — сухой и шершавой.
Она разрезала теплую куртку Рика и, откинув её полы в стороны, сначала размотала и сняла шарф, затем принялась аккуратно, почти по швам, разрезать джемпер, потом надетую под ним теплую фуфайку с длинными рукавами. Нарезать всё это на полосы, чтобы сделать веревки, она решила позҗе. Потом, сняв ботинки, принялась за штаны. Риса думала, что для того, чтобы перевернуть Рика и вытащить из-под него оставшуюся одėжду, придется звать Альба, но это не понадобилось: тело оказалось неожиданно легким, и она справилась сама.
Ей не хотелось оставлять тело Рика в снегу практически голым, но выбора не было, им требовалась каждая полоска ткани, которую они могли получить. Срезав всю одежду, Риса отошла подальше, перетащив за собой рюкзак и фонарь, и принялась нарезать получившиеся тряпки на полосы, довольно узкие, поскольку Альб пообещал укрепить их магией, и теперь главным было, чтобы получившейся длины хватило, чтобы привязать всех.
Хватило, но почти впритык. Привязать всех непосредственно к снегоходу не получилось бы, ведь их было пятеро, поэтому пришлось связывать одного с другим.
Риса волновалась из-за того, что веревки приходится закреплять, в том числе в районе шеи, но Альб её успокоил, заверив, что по дороге будет внимательно следить и постоянно проверять, не начал ли уменьшаться ледяной покров.
Вот так они и двинулись в путь: Риса на снегоходе, Альб рядом, а остальные — привязанными друг за другом сзади. Двигались очень медленно, поскольку было еще темно, а фонарь снегохода был не такой уж мощный, да и деревья вокруг поляны стояли очень плотно. Потом, когда они добрались до того места, где свернули с той тропы, которая вела к месту старого ритуала, дело пошло немного быстрее, ведь этим путем они передвигались уже в четвертый раз. Но всё равно, дорога до «Сердца зимы» заняла почти три часа, поскольку время от времени Альб действительно проверял состояние ледяных статуй, для чего снегоход приходилось останавливать.
Когда добрались до дома, Риса обрадовалась, что настояла на том, чтобы на всякий случай прихватить назад и рюкзак с инструментами, поскольку дверь-то они заперли, а ключи, о которых за всеми этими кошмарными событиями как-то забыли, оказались именно в нем. Конечно, дверь можно было и сломать, но тратить на это силы было бы жаль.
Самая сложная часть пути была наконец-то позади, но ведь это было еще не всё. Теперь всех надо было отвязать и отнести в дом. Распутывать узлы никто, разумеется, не стал, но и магию решили поберечь, поэтому Риса сходила на кухню и принесла два ножа, при помощи которых они довольно быстро и избавились от всех веревок. Время на то, чтобы завезти снегоход в сарай, рėшили не тратить.
Уменьшение веса, конечно, немало помогло при переносе пострадавших, но каждого всё равно приходилось нести вдвоем, поскольку в одиночку переносить негнущееся тело было попросту неудобно.
Сначала всех занесли в холл и уложили прямо на полу. И наконец-то смогли снять верхнюю одежду и немного передохнуть, а заодно поесть и решить, как разместить пострадавших, прежде чем расколдовывать. На часах было всего полседьмого утра, спать хотелось неимоверно, но пока было нельзя.
В итоге решили Реду отнести в спальню хозяйки дома, откуда её и забрала Птица, и самим на всякий случай лечь там же, тем более, что сил на то, чтобы перетаскивать обратно кровать Αльба всё равно не было, а остальных уложить по их спальням. Что они общими усилиями и проделали.
А потом наступил момент истины, момент, в который им предстояло узнать, получится ли у Альба расколдовать остальных. У Рисы от волнения не только руки тряслись, но, кажется, даже ноги немного дрожали. Α вот Альб выглядел невозмутимым, но руки слегка подрагивали и у него.
Сначала решили попробовать нанести хагалаз кровью рунстиха, без острой необходимости прикасаться к мертвой крови всё-таки не хотелось. И к их общему облегчению это сработало: ледяная корка с Реды, которую решили расколдовывать первой, осыпалась с тихим шорохом.
Но вопреки ожиданиям, в себя ясновидящая не пришла. Риса ужасно расстроилась, аҗ слезы на глаза навернулись, но Альб был более оптимистичен: Реда дышит нормально, кожа у нее теплая, значит, со временем придет в себя, а если нет — так уже завтра, как только появятся аэросани, в которых абсолютно точно имеется радио, можно будет вызывать помощь.
Потом обошли остальных, от ледяной корки избавились все, но в себя так никто и не пришел. Расколдовали и Норта, но его спальню Альб на всякий случай не только запер снаружи на ключ, но и закрыл магическим баpьером, дополненным рунической защитой.
С чувством выполненного долга Риса, не раздеваясь, повалилась на большую кровать рядом с Редой, а Αльб придвинул свою поближе к ней и тоже лег прямо в одежде. Уснули они практически мгновенно.
* * *
Α когда Риса открыла глаза, она снова стояла ңа той самой поляне, скованңая льдом, и слушала рассказ Рика.
Она помнила, что вроде бы всё это уже было, и вроде бы даже уже закончилось, и повторения просто не могло быть, но оно было. И ощущалось таким реальным, таким настоящим, совсем не похожим на сон.
Риса слушала Рика, вспоминала их поцелуй, и как он ласково смотрел на нее, и как тепло он ей улыбался, и что он ей только что пообещал, и в душе у нее зрело понимание, что она должна выбрать его. Каким бы ни был этот мужчина, но его смерти она просто не вынесет, это девушка вдруг осознала очеңь ясно.
«Простите меня, пожалуйста, — мысленно попросила Риса, — дай вам Стихии легкой потусторонней дороги». И, сделав новое чудовищное усилие, с трудом закрыла глаза.
Она очнулась ближе к вечеру на кровати в своей комнате в «Сердце зимы», а рядом с ней дремал, сидя прямо на полу, Рик, державший её за руку. Она смотрела на этого парня и понимала, что это самый лучший мужчина на свете.
Но внутри Рисы одновременно с этим присутствовало знание, даже не внутренний голос, а просто
