что-то просвистело и с треском впилось в палубу. Щепки разлетелись в стороны, прошивая оснастку. Клипер ответил парой выстрелов, и послал по дуге связку цепных ядер. Первая из двух мачт на бриге надломилась и повисла на такелаже до первого рывка.
— Надо уходить! — капитан схватил Эраста за плечо. Моряк держался за торчащую из шеи щепку и булькал, подступающей кровью, — Уводи корабль!
— Не уйдем! — Эраст показал на поврежденный такелаж клипера.
— Ты всех погубишь, щенок! — прохрипел капитан и опал на перила.
В ночи раздался треск дерева, это у вражеского брига сломалась мачта. Она упала в море, потащив с собой нерасторопных матросов с палубы.
— К бою! — Эраст орал, разворачивая корабль. Правый борт прогремел второй серией выстрелов окатив врага картечью. Они подошли так близко, что горящие пыжи залетали на бриг, а пороховой дым вслед за картечью залетал на орудийную палубу.
Сильнейший удар сотряс палубу. Эраста кинуло о штурвал, но он удержался. Корабли сошлись вплотную, притираясь друг к другу бортами.
— Огонь! — Романов вскинул карабин и выстрелил, сбив с ног моряка, который лез на целую мачту брига с ружьем за плечом. Он упал, глухо хрустнув спиной об палубу.
Клубы дыма скрыли абордажные команды, которые бросились на врага под дружные выстрелы товарищей. Эраст расстрелял весь барабан карабина и отошел от борта, чтобы перезарядить оружие, когда с другой стороны клипера показался второй бриг. Он обошел сцепившиеся судна, чтобы зажать и добить корабль компании.
Эраст спустился с квартердека и заглянул на артиллерийскую палубу. Десяток уцелевших юнг помогала перезаряжать два орудия.
— Где мать вашу канониры? — зарычал Эраст.
Юнга — совсем мальчишка, показал в угол, где лежал командир орудия с дырой в груди. Эраст выругался и встал к корранде, наводя ствол. Моряки на верхней палубе схватились с врагом и не видели угрозы в виде второго брига, который шел по волнам. Сквозь открытый порт Романов разглядел приближающийся корабль, его артиллерийскую палубу и орудия. По щеке Эраста скатилась капля пота, ведь он увидел лица вражеских канониров, готовых к стрельбе. Хватило одного мгновения, чтобы корабли сравнялись по высоте палубами.
— Плииии! — заорал Романов, юнга дернул веревку, кремневый замок высек искру, и карронада выплюнула облако огня. Эрнест перекрестился, когда ядро вальяжно залетело в открытый артиллерийский порт врага, прошлось по стволу двенадцати фунтового орудия и раскололось, перебив расчет артиллеристов. Эраст прикрыл глаза, готовясь к вражескому залпу, но от брига донесся только один залп. Из-за попадания в ствол двенадцати фунтовое орудие сорвало со станины, оно откатилось и уперлось в нижнюю палубу. Хватило упавшего масляного фонаря, чтобы заряженная пушка выстрелила. И бриг пережил бы пару пробитых ядром палуб, если бы не горящий пыж, который вместе с облаком огня и несгоревшего пороха соизволил залететь в пороховой погреб.
Почти полного порохового запаса на бриге хватило, чтобы озарившая ночь вспышка разметала по кускам корабль в противоположные стороны. В борт клипера впились куски древесины и чугунных орудий.
Корабль накренился, разрывая канаты, которые связывали его с первым бригом в момент абордажа. Вместо, дождя на головы сражающимся морякам начали падать горящие обломки и рваная парусина. Эраст вышел на верхнюю палубу, держась рукой за лестницу. В голове у него гудело, а мир шатался сильнее обычного.
— Сдавайтесь, — сначала тихо, а потом громче и громче заорал Романов, перелезая на уцелевший бриг. Револьверы и карабины у моряков компании не оставили врагам шансов. На палубе как мешки лежали тела застреленных в драке.
* * *
— К началу следующего дня оба корабля вышли на мель под Петербургом. До порта они недотянули, в борту проглядывали пробития и подпалины, если бы не героические действия первого помощника Романова, то мы бы потеряли поистине достойных людей, — Вадим заканчивал лекцию, — и всего этого можно было бы избежать, если бы на корабле стоял двигатель и винтовой движитель.
— Но подождите, а почему не колёсный? — не унимался пожилой член комиссии.
Вадим грустно вздохнул, посмотрев на расчеты, которые он два часа расписывал на доске и ответил:
— Колеса не только ужасно уязвимы во время артиллерийского боя, но еще и закрывают собой часть бортов, уменьшая количество орудий.
— Вы выяснили, кто напал на ваш караван? — в лекцию решил вмешаться адмирал Горынин, до этого молча слушающий теоретические выкладки Вадима.
— Простите, ваше высокопревосходительство, данный случай приведен как теоретический пример, который должен показать комиссии и уважаемым слушателям, что Российский флот не может полагаться только на чудо, бога нашего.
Члены комиссии покривились то ли от богохульства, то ли от упоминания сверхъестественных сил в храме науки.
— Спасибо, за лекцию, Беркутов. Мы позовем вас, — заявил декан.
— Один момент, — Вадим вернулся к доске, чтобы вывести три уравнения.
— А это что? — спросил Дмитрий Волович. Он на лекции тихо сидел, лишь перекладывая трость из руки в руку.
— Это для разминки серого вещества, — Вадим постучал по виску и вышел в коридор училища. Там и воздух стоял почище и лица приветливее. Студенты окружили Беркутова, чтобы завалить вопросами. Если для ученых он выскочка, то для будущих военных инженеров…
— Вадим Борисович, а правда, что вы писали статьи прямо между боями на Кавказе? — спросил юноша в аккуратном мундире.
— Правда, и предсказывая ваш следующий вопрос, — Вадим осторожно двигался к выходу, — да я был в одном отряде с Михаилом Юрьевичем. Что был за поэт. Большая потеря.
— А вы набираете к себе учеников? — с надеждой спросил все тот же юноша.
— Конечно. На моих заводах есть место для каждого, кто хочет идти с прогрессом в ногу! — Вадим хлопнул себя по лбу, как если бы что-то вспомнил, и достал из внутреннего кармана стопку карточек, — Это мои визитки, там адрес, если вы захотите заработать и набраться опыта.
С этими словами он вышел, чтобы дождаться решения комиссии на улице. Курить в помещении, а тем более училища, он не захотел.
В своей истории комиссии Вадим рассказал не все. Все сведения о походе ему принесли накануне вечером. Эраст дожидался судоремонтников с трофеем на берегу. Пока до Петербурга доплыл остаток конвоя. Из пяти кораблей до берегов Российской Империи дошло четыре. Это, если считать потрепанный боем Вестник Романова. Парень хорошо себя показал и заслужил авторитет в команде, чтобы стать капитаном корабля.
— Ушел с одной войны, только чтобы попасть на другую, — Вадим затянулся трубкой и выпустил кольцо из дыма, — обожаю эту работу.
Под черными стеклами пенсне у него засветились глаза.
Глава 16
Сенная площадь — клоака города, получила свое название благодаря рынку, где торговали сеном,
