на этот раз более серьёзно, чем в предыдущий визит. Лидия Валерьевна решительно отказалась от коньяка и выбрала крепкий заварной кофе.
– Ну, Пётр Петрович, – сделав небольшой глоток, начала разговор Седельцева, – я надеюсь, вы готовы назвать мне убийцу?
– Лихо берёте, Лидия Валерьевна, – вздохнул Зубриков. – Разве что с Божьей помощью.
– Насчёт Божьей не знаю, а вот свою предложить могу.
– Одна голова хорошо, а две лучше, – кивнул Пётр Петрович.
– Я принесла копии протоколов допроса, – раскрыла объёмистую папку Седельцева. – Надеюсь, это вам поможет.
– Ещё как, Лидия Валерьевна, но почему вы мне так доверяете? А ваш муж знает, что вы передаёте материалы дела одному из подозреваемых?
– Какое это имеет значение? А что касается моего доверия вам, то считайте это женской интуицией, не более того.
– Спасибо, я в ближайшее время прочту и позвоню вам. Кстати, куда вам позвонить?
– Запишите номер моего мобильника.
– Готово, – записал Зубриков. – Больше ничего для меня не припасли?
– Существенного нет, но так, обсудить кое-какие идеи бы хотелось.
– Слушаю вас, – поудобнее устроился в кресле хозяин квартиры.
– Что вы думаете о Нине Анатольевне Башевич? – медленно проговорила Седельцева, делая ещё глоток кофе.
Зубриков ответил не сразу. Он пригубил коньяк и задумчиво стал разглядывать рубиновую жидкость.
– В хорошем детективе автор не сделал бы её убийцей, – наконец сказал он.
– А в нашей истории?
– В нашей всё сложнее, Лидия Валерьевна. Сейчас я уже не знаю, что и думать. Но после убийства Разумовской мои подозрения вынужденно отпали.
– А кого вы подозревали, Пётр Петрович?
– Какое это имеет значение?
– Любопытно.
– Это прошлое, наше дело настоящее. А сейчас у меня нет хорошей версии. Что касается Башевич, то для убийцы она действует слишком прямолинейно. Тут, как мне кажется, работает более тонкий ум, чья-то закулисная инсценировка.
– И кто же подходит на эту роль?
– Не пытайте меня, госпожа прокурор. Давайте, я прочту протоколы, и тогда, возможно, меня осенит.
– Будем надеяться, Пётр Петрович.
– Ну а что думаете вы, Лидия Валерьевна? Раскройте ваши карты.
– Меня интересует вопрос денег. Кто их забрал из кабинета покойной Поиловой?
– Да, это важный вопрос, – согласился Зубриков. – Думаю, вы, как и я, понимаете, что деньги мог взять только человек, который был в курсе шантажа, а это означает, точнее, предполагает наличие сообщника.
– Я думала об этом, – кивнула Седельцева. – Правда, сначала я задавала себе вопрос, а были ли деньги. В конце концов я ответила утвердительно. Потому что все, кроме Башевич, признались, что отдали деньги Поиловой. Не могли же они все сговориться, как в «Восточном экспрессе»!
– Это вряд ли, – сказал Зубриков, – но что если Поилова их спрятала?
– Мы же обыскали кабинет.
– Да, но вначале вы не искали деньги. Тот, кто их взял, мог сделать это позже.
– Не думаю, – покачала головой Седельцева, – это было рискованно, вдруг бы мы нашли деньги сразу. Тогда выходит, – развила она свою мысль, – что Поилову отравили, чтобы получить деньги, которые она присвоила шантажом. Это интересная версия, Пётр Петрович.
– Интересная, но недоказуемая.
– Да, верно. А заметьте, мы говорим об убийстве Поиловой, как о доказанном факте. А ведь мы до сих пор наверняка не можем отбросить версию самоубийства или несчастного случая.
– А что говорит ваша интуиция?
– Подсказывает мне, что Поилову убили.
– У вас есть подозреваемые?
– Меня настораживает поведение Кольцовой, подруги покойной Разумовской. Также мне подозрителен Воронцов, не покидает ощущение, что он играет роль, но это всё бездоказательно.
– Ну а что думают ваш супруг и следователь?
– Супруг мой ничего не думает, он ведёт пустые монотонные разговоры с Ялович. Знаете, я поражаюсь его наивности! Столько лет в органах, прокурор, и так верит проходящим по делу.
– Вы же верите мне, – заметил Зубриков.
– Это другое дело. Кстати, как я поняла, у вас алиби на время убийства Разумовской.
– Есть алиби, но если постараться, его можно подвергнуть сомнению.
– Можно, но не нужно. Я верю вам, и всё. Если я ошибаюсь и вы убийца, то больше никогда не буду лезть в расследования.
– А как вы узнаете правду, даже если я убийца? – лукаво улыбнулся Зубриков.
– Ах вы шутник!
– В каждой шутке есть доля шутки. Ну с господином прокурором ясно. А Тамара Викторовна, она что думает?
– Тамара зациклилась на Башевич. Она прямо культивирует в себе ненависть к ней. Подозреваю, что наша Каменская завидует Нине Анатольевне.
– Что и не удивительно, – согласился Зубриков. – Башевич замужем, у неё хороший доход. Кстати, разобрались, за что её могли шантажировать?
– Пока ещё нет. Капитан Кораблев над этим работает.
– Ну а как с двумя другими убийствами? Мотивы, подозреваемые? Тут хотя бы мы точно знаем, что их убили, – невесело усмехнулся Зубриков.
– Что верно, то верно. Вот вы говорите – мотивы. Пока единственная причина, обсуждавшаяся нами, – это то, что оба вышли на след убийцы и их устранили. Ну скорее это относится к Котееву. Насколько я понял, Ирина Разумовская не устраивала никакого расследования. Я думаю, её убили за то, что она что-то знала, при этом сама не понимая важности того, что знает. Эти её последние слова: «Я её не видела, там была не она»…
– Я надеюсь на вас, Пётр Петрович, – взволнованно повысила голос Седельцева, – это по вашей части, вы энциклопедист в области детективов. – Она встала и порывистым жестом указала на полки с детективными книгами.
Зубриков молча проследил за её жестом и залпом допил коньяк.
– Я уже сказал, что подумаю. Но по поводу убийства Разумовской я готов высказаться прямо сейчас. Мне кажется, что её убили, чтобы бросить подозрение на всех замешанных в деле, плюс подключили Крылова и Митченко. Вместе с ними попали я, Бернингсен и Дергень. Вот моё мнение, Лидия Валерьевна.
– Возможно, вы правы, но это лишь предположение.
– Пока да, но у меня есть уверенность. А что с алиби по поводу убийства Котеева? У кого-нибудь оно есть?
– У Митченко на оба убийства.
– И всё?
– Да.
– У Митченко, любопытно. А алиби надёжное?
– Да, мы всё проверили.
– Что ж, – поднялся Зубриков, давая понять, что пора завершать беседу, – я постараюсь оправдать ваши авансы.
– Не скромничайте, – улыбнулась Седельцева и, допив кофе, тоже поднялась.
– Ну что ж, я жду результатов, – улыбнулась она, выходя в коридор. – В конце концов, и в ваших интересах окончательно отвести от себя подозрение следователя.
Зубриков ничего не ответил и подал Седельцевой шубу, в которую та впорхнула изящным движением. Уже взявшись за ручку двери, Лидия Валерьевна лукаво взглянула на Зубрикова и спросила:
– А всё-таки признайтесь, Пётр Петрович, что входная дверь в поликлинику была открыта не без помощи ваших подруг,
