сорвалось в полет само собой, пронзило грудь арахниды и вышло из спины.
Во все стороны брызнула маслянистая черная кровь, а затем раздался гул, не идущий ни в какое сравнение с тем, который они уже слышали. Земля в котловане пошла трещинами, выпуская огромный зубастый череп с глазами, горевшими бледно-лиловым пульсирующим огнем, и рогами, закручивающимися спиралями. Видимо, для разнообразия и отличия от всяких винторогов их имелось три штуки: два выходили из висков, последний вырастал изо лба.
— Ох ты ж ось небесная, так тебя раз эдак! — в несвойственной себе простоватой манере выругался Некр, удивился сему факту и припечатал: — Хреново. Целый некродракон.
— Такого ты хотел призвать? Тогда, — Роман, кажется, тоже был потрясен зрелищем, однако припомнить некроманту одну из его выходок в прошлом, разумеется, не постеснялся.
— Типун тебе на язык! — прошипел Некр. — Мой был иным, красивым, сплошь в золотой чешуе… Он вообще-то разумный и до сих пор злится за тот призыв.
— Что-то клинит тебя на золоте. Скоро в Кощея превратишься, который над златом чахнет.
Некр фыркнул и сказал:
— У моего дракона синие глаза.
— Чего? — гул, истошный вопль, свист потустороннего ветра слились в один раздражающий Некра рев, потому не странно, что Роман не расслышал.
— Цвет индиго! — повторил Некр. — Мой дракон не проявлял агрессии, в отличие от этого!
С пару мгновений они наблюдали, как костяк некродракона, сияющий голубым, белым, серым свечением, гоняется за раненой арахнидой, пытаясь сцапать ее зубами. Та ловко уворачивалась, поджимала ноги и выстреливала в сторону дракона паутиной. Некр не стал бы утверждать наверняка, но, похоже, ядовитой. Попадая на дракона, пучки фосфоресцирующей слизи начинали дымиться, впитываться в кости и разъедать их. Затем Некр протянул руку в сторону оберега и начал понемногу наполнять тот своей силой. Конечно, было бы гораздо проще, действуй он не на большом расстоянии, а находись непосредственно возле камня, но сейчас подобное сошло бы за попытку извращенного самоубийства.
— Теряюсь в размышлениях, кому из них стоит помочь, — заметил Роман, завороженно следя за схваткой.
— Узнаю рыцаря — лишь бы кому помочь, — усмехнулся Некр. — Не вздумай. Пока эти двое заняты истреблением друг друга, у нас есть время поднакопить силы.
— Думаешь, не вижу, как ты свои расходуешь?
— Я тренируюсь, — возразил Некр. — Подготавливаю оберег перед твоим приходом. Штука-то явно непростая. И стражи — тоже, — заметил он, глядя на сальто в три оборота, проделанное арахнидой, дабы избежать когтей дракона. — И я ошибся: вовсе не сила и злоба этого существа, не беспощадное время исказили их суть, они изначально являлись такими.
— Темные хранители? Злобные твари? А кто тогда этот дракон? Величайший добрый маг легендарных времен?
— Примитивно мыслишь, — Некр поморщился и чуть усилил поток силы, вливаемой в оберег, создавая невидимую энергетическую пленку вокруг него. Камень тоже по природе являлся темным артефактом, мог и сжечь прикоснувшегося к нему рыцаря. Зато Некр в этом отношении был сама нейтральность. — Ты меня когда-нибудь разочаруешь, Роман.
— И ты отзовешь предложение об ученичестве?
— Прекращу любое общение или сведу его к минимуму. Сам-то веришь? Зло и добро, белое и черное, светлые рыцари и темные некроманты, жизнь против смерти — мы это уже проходили и ни к чему хорошему не пришли.
— Дела-то общие все равно.
— Я умею быть несносным, — предупредил Некр.
— Кто бы сомневался.
— Вот именно.
— Однако почему-то мне кажется, не откажись ты от меня тогда, я не превратился бы в того, о ком говорит пророчество. Исход времен близок…
— Да неужели?! — разозлился Некр. — Ты — та самая причина, почему мы хранили… так скажем, чистоту своих учеников, не позволяли смешение сил? Боялись, как бы не случилось некромантов-оборотней, колдунов-рыцарей, ведьм-некромантов?.. Ты просто-таки по-некроманстски самонадеян, Роман! Тоже мне, армагедец всему нашелся! Я же — осел, раз бездумно следовал правилам и пророчествам, не зная, кто именно их пустил гулять по миру.
— Ты хочешь сказать, что это сделали библиотекари?
— Всякий раз мы побеждали их, лишь объединившись, не так ли, Роман? Когда злодеяния очередного темного угрожали всем нам. Вспомни пирамиду. А Рейхстаг?..
— Мне не за чем вспоминать то, что навсегда со мной, Некр.
Хрусть! — дракон, настигший арахниду, поставил точку в их разговоре. Некр немедленно выпустил в него золотую призрачную сеть, удобнее перехватил Демона и учудил то, чего давно хотелось: с пожеланием удачи, дал пинка рыцарю, отправив того в котлован (нахватался нелюбви к пафосным драматичным моментам у собственного меча, не иначе). Кажется, Роман проорал что-то неприличное и обещал отомстить в особо извращенной форме, но Некру стало не до пустых фраз.
Дракон сеть не сбросил, она сначала обняла костяк, затем зашипела, истончилась и наконец испарилась сиреневым дымком.
— Силен, — прошептал Некр и саданул по воздуху Демоном. Тот стал на удивление немногословным — даже не прокомментировал не лучшую в жизни Некра атаку.
Хлопнули по воздуху костяные крылья, лишенные оперения или кожистой пленки, вопреки всем законам аэродинамики поднимая чудище в воздух, и у некроманта перехватило дух: дракон принялся расти, а вылетев из котлована оказался огромен.
— Никогда не хотел биться с небоскребом, нефтяным танкером, айсбергом… — перечисление прервало еще одно заклятие, сорвавшееся с губ и пальцев. Тысячи ледяных копий вонзились в дракона, но не причинили ему ни малейшего вреда. Некр отпрыгнул, и хвост, снабженный костяной иглой на конце, пронзил землю там, где он стоял мгновение назад.
— Рази! — закричал Демон, и Некр послушался, ударив по хвосту со всей силы. Перерубить не перерубил, но ущерб нанес.
Дракон заорал, взмахнув крыльями. Воздушная волна играючи приподняла Некра в воздух, перевернула несколько раз и приложила о землю, выбив из легких остатки воздуха.
— Ты не справляешься, мальчик! Не справляешься! — в гудящую голову вплыли слегка истеричные вопли Демона. Он опасался за компаньона, столько раз уже призывавшего его в Явь. Гибели ему Демон точно не желал, но Некр и подумать не мог, будто станет тревожиться столь сильно. Подобное было очень приятно, согревало, а переживать из-за того, что чувства к нему испытывает существо, которое вряд ли следует считать светлым, Некр не собирался. Он и себя считал еще той злобной, циничной личностью с единственным «светлым» пятном на репутации в виде Романа и то весьма условным, поскольку типичным рыцарем не являвшимся.
