молчала, явно обдумывая вопрос. За это время одна бессмертная мамаша с таким же бессмертным ребёнком в коляске начала переходить дорогу в неположенном месте. Рома остановился и пропустил её, искренне пожелав ребёночку побольше мозгов, чем было у его матери. Когда дорога вновь стала чистой, он поехал дальше.
— Ладно, попробуйте.
— Мне кажется, ирония вашей жизни заключается в том, что в беззаботной юности вы пахали и пахали над своей мечтой, в то время как ваши подруги, как вы выражаетесь, трахались в клубах. Готов поспорить, вы говорили себе: «Это всё окупится, ведь кто не захочет голливудскую актрису?» И вы даже пошли против убеждений семьи, что не очень то плохо. Вы думали, что обретёте семейное счастье позже, но вот вам уже тридцать семь, а у вас ни мужа, ни детей, никого. И вот, пожалуйста, ирон… — До него донёсся громкий всхлип, и только сейчас Рома понял, что говорил слишком грубо.
Женщина на заднем сидении закрыла лицо руками, будто хотела так спрятаться от всего мира. Её плечи находились в постоянном движении, и ещё один всхлип вырвался из-под прижатых ладоней, когда Рома решил остановить машину. Он вновь съехал на обочину, отстегнул ремень безопасности и вышел наружу. Через несколько секунд дверца со стороны пассажирского сидения открылась и на женское плечо легла мужская рука.
— Анна, простите, мне не следов…
— Нет, нет, нет, всё в порядке. Вы сказали правду. Угадали. — Она подняла голову и всмотрелась в его карие глаза. — Вы правы, да. Всё именно так. Ирония в том, что мне не хватает семьи. — Губы прижались друг к другу — это было чертовски заметно. Как и её слегка дергающийся левый глаз. Всё лицо Анны, казалось, мигом состарилось, прорезавшись глубокими морщинами. Они расползлись у краешков зелёных глаз, появившись над аккуратненьким носом, и совсем чуть-чуть выглядывали из уголков рта. До этого момента Рома не замечал лиловых мешков от недосыпа, пусть те только-только появлялись. Женщина, сидевшая перед ним, выглядела явно больной, и болезнь эта не лечилась препаратами. — Мне нужно закурить. Можно я выйду, раз в машине этого делать нельзя?
— Конечно, — Рома помог ей выбраться и прошёл с ней под руку несколько шагов.
Они остановились недалеко от заправки, так что теперь могли наблюдать, как рабочий обслуживал невысокую блондинку, приехавшую на огромном чёрном внедорожнике. Их голоса растворялись в воздухе, но по активной жестикуляции девушки можно было понять, что она чем-то недовольна. Рабочий лишь молча стоял и выслушивал все жалобы в свою сторону.
Крепись, братишка.
— Будете? — Анна предложила ему уже раскуренную сигарету — такую же тонкую, как и струны её души.
— Нет, спасибо. Я не курю.
— И правильно делаете. — Новая порция дыма вырвалась из её лёгких, растворившись после в прохладном ветерке. — Курение вредит организму и способно сделать детей уродами. Вон, в Кунсткамере полно таких. У меня деток уже не будет, — она подавила всхлип и продолжила, — а мужчину, похоже, я себе уже не найду. Поэтому живу для себя. Отыгрываю чужие роли, курю, пью и наслаждаюсь грёбанной жизнью. И хотела бы трахаться, но… Роман, как давно у вас был секс?
Этот вопрос слегка выбил его из колеи, но, промолчав пару секунд, он ответил:
— Сегодня утром.
Зелёные глаза широко раскрылись.
— И как? Вам понравилось?
В голове мелькнула обнажённая спина Насти, по которой стелились молочно-шоколадные волосы. Её упругие ягодицы и знающие своё дело бёдра. Воспоминание о том, как она сжимала их, когда была на нём, заставило появиться дрожь в нижней части живота. Еле видимый, но такой привлекательный пресс и влажные губы, причмокивающие у самого уха… Рома постарался отогнать все эти образы, но наткнулся взглядом на декольте и замер. Пару секунд он просто таращился на безупречные груди Анны и невольно сравнивал их с Настиными. И здесь, без сомнений, очко отдавалось Анне. Всем известно, что мужчины любят, в первую очередь, глазами.
С большим трудом ему удалось увести глаза от этих двух бомбовых ядер, после чего он отвернулся. Вновь уставился на заправку, взглянул на блестящую поверхность своего «мерседеса» и впервые ощутил то, что никогда не позволял себе ощущать с момента вхождения в бизнес-джунгли — кто-то копошился в его мозгу. Чьи-то пальцы смогли задеть то неприкасаемое внутри него, что Рома всегда мастерски скрывал во время переговоров, и сделал это женщина менее чем за полчаса! Охренеть! Просто охренеть!
Может, так на нём сказывается прошедшая с мигренью ночь? Может, это то проклятое виски или несчастные похороны…ладно, пусть будет отца. Скорее всего так проявляет себя весь накопившийся стресс, избавиться от которого просто невозможно.
Да что ты говоришь, подумал Рома. Какой, к чёрту, стресс? Ты снял его, проведя утро в постели с любимой девушкой. Господи, это был божественный секс! Ты чувствовал себя чуть ли не самым счастливым человеком на Земле, когда прижимал к себе голую Настю и слушал её болтовню. Так что не рассказывай тут сказки про стресс. Эта женщина смогла разглядеть тебя, признай это. Она из большого мира и провела переговоров побольше твоего, так что её не проведёшь. Но всё равно мы можем…
— Роман, — женская ладонь аккуратно дотронулась до его плеча, заставив повернуться и встретиться с двумя яркими зелёными огоньками. — Простите, если сделала что-то, что заставило вас почувствовать стыд. Для мужчин это естественно — липнуть взглядом к тому, кто так тянет. В этом нет ничего плохого. И я хочу сказать, что ваша избранница может смело гордиться вами, потому что вы отвернулись, не позволив себе долго смотреть на мою грудь. Хотя, готова поспорить, нижняя часть вашего тела ещё не успокоилась. — Улыбка озарила её уставшее лицо, сделав его ещё красивее. — Но довольно об этом, о сексе, иначе я снова расплачусь. Признаюсь, в машине я слегка возбудилась — сама не знаю почему, — но это быстро прошло. И теперь я хочу как можно скорее прибыть домой, чтобы снять стресс.
Снять стресс…
На последнем слове её колено предательски подогнулось, а правое бедро слегка напряглось. Анна бросила сигарету на землю и вернулась к машине. Сама открыла дверцу, сама села внутрь.
Рома ещё несколько секунд постоял один, обдуваемый прохладным летним ветерком. Машины проносились мимо подобно каким-то дешёвым декорациям, и вообще весь мир вдруг показался одной сплошной декорацией. От неё пахло фальшью, чем-то ненастоящим. Настоящим был только он сам, Рома, загнанный в этот фильм и не знающий сценария. Настоящей была и Анна, но знала ли она этот сценарий? Знал ли вообще кто-нибудь сценарий жизни или это лишь
