ощупывает мозг собеседника лишь одними глазами, ведь уже проделывал это сотни и сотни раз за свою карьеру.
Но я тоже не пальцем деланный, Аннушка. Может, я и не был в Голиивуде, но я вырос на улицах. Считай, оба варианта — огромная клетка со зверьём, где только сильнейший выходит живым.
— Можно я покурю?
— Нет, нельзя. — Он увидел в её пальцах тоненькую сигарету — такую же эстетичную, как и сама хозяйка.
— А если я очень вежливо попрошу? — Она чуть наклонилась вперёд, явно собираясь стать поближе к водителю, но ремень аккуратно удержал её.
— Я очень вежливо откажу. Вы, мадемуазель, в моей машине, а она не любит запах табака. Так что давайте не будем её расстраивать.
— Ну как скажете, мой командир.
Анна убрала всё обратно в сумочку и с шумным выдохом выпрямила спину. За окном такой яркий мир куда-то бежал, а сами они, казалось, стояли на месте, и это только планета мчалась с бешеной скоростью. Мимо проехал мотоциклист, которого сзади обнимала молоденькая спутница. Любовь… Дурацкая, подростковая, но любовь… Как же прекрасна эта юная влюблённость, полная беззаботности! Секс по два раза в день, романтичные прогулки вдоль Невы и бесконечные фотосессии на ночных улицах Петербурга! Это было прекрасно! Никакой Голливуд со своими пальмами не заменит красоту поцелуев под Исаакиевским собором.
— О чём мы говорили?
Рома включил поворотник, перестроился левее, выключил поворотник, после чего ответил:
— Что-то там о семье. Об успехе, по-моему.
— Вы потрясающий слушатель, Роман. Вкратце изложили то, о чём я тут распиналась.
— Можете пораспинаться ещё. У нас много времени.
— Вы так добры. Тогда я продолжу, раз вы не против. Надеюсь, мы больше никогда в жизни не увидимся. Понимаете…рассказывать о своих проблемах незнакомцу куда легче, чем кому-то другому. С другой стороны, вы можете опубликовать всё сказанное мной в интернете, и многие поверят, но вот только мне будет плевать. Мне теперь на всё плевать.
— Именно поэтому вы пьёте?
— Именно поэтому я пью. А что ещё мне остаётся делать? Ни семьи, ни детей, только всемирная слава. И насчёт семьи… — Она случайно икнула и тут же сделала глубокий вдох, задержав в лёгких воздух. Через несколько секунд он вышел через нос вместе с икотой. — Вы как успешный человек, должно быть, сталкивались с тем, что над вашей безумной идеей смеялись родители. Конечно сталкивались, как и большинство тех, кто решает открыть свой бизнес или, например, стать актрисой, когда мама — бухгалтер, а отец работает на заводе. И когда ты вдруг начинаешь забивать на учёбу и развивать свой талант, ходить на специальные занятия, прослушивания и ещё бог знает что, эти самые люди, эти самые близкие тебе люди говорят, чтобы ты перестала заниматься ерундой и пошла уже по проверенным тропам, а не прокладывала новые. И это больно! Это очень, блин, больно! Ты стремишься к своей мечте, а твоя семья тянет тебя назад, потому что сами они к этой мечте ни разу не приходили! И вот здесь важно иметь характер. Жёсткий и непоколебимый. Потому что если ты знаешь, чего хочешь, то идёшь и берёшь это! Одна, не одна — плевать! Я хочу и я возьму! Только так, мать вашу, добиваются успеха! — Её щёки пылали, а дыхание сбилось из-за громкого крика. Только сейчас Анна поняла, что отдалась эмоциям, поэтому постаралась взять себя в руки и успокоиться. — А теперь они просят у меня денег. Забавно, правда? Люди, пытавшиеся отговорить меня от мечты, теперь просят помощи, потому что не смогли забраться так высоко, как смогла я. Я пахала над своим будущим, когда в меня никто не верил. Работала, когда подруги трахались в клубах. Я лишилась девственности лишь в двадцать три года, представляете? Вот настолько сильно желание стать всемирно известной актрисой засело в моей голове. И давно исполнилось всё то, о чём я мечтала. Просто не жизнь, а сказка! Моё лицо на постерах оскароносных фильмов, у мужчин наступает безумная эрекция, когда я прохожу рядом, а модельные агентства не перестают мне названивать, чтобы запечатлеть мою фигуру и продать фотографии какому-нибудь модному журналу. Всё это так утомляет, знаете ли. Даже под ласковым солнцем Америки. Я невероятно сексуальна, заметили? Это не заметит только слепой, и то, если он не импотент, почувствует сексуальность в воздухе. Со мной мечтает переспать каждый первый мужчина, которого я вижу на улице. Но знаете, Роман, чего мне до сих пор не хватает? О чём я так яростно прошу бога?
Он уловил дрожь в её голосе и очень аккуратно спросил:
— Чего вам не хватает?
— Хорошего секса. Вот чего мне не хватает. Во мне не было мужчины пять лет. — Она грустно рассмеялась, как бы подчёркивая трагизм высказанного. — От моей задницы встаёт даже у мертвеца, но никто не был в дебрях уже целых пять грёбанных лет! Только пальцы. Они всегда со мной. Мои пальцы вернее многих мужчин.
— Зачем вы мне это рассказываете?
— Да потому что я пьяна, милый! Я пьяна и обкурена, так что не мешай мне исповедоваться и просто слушай. Может, соберёшь горячий материал для какой-то сплетни-статьи.
Они подъехали к зелёному «Солярису» и пристроились к нему, когда на светофоре загорелся красный свет. Рома, уже привыкший к сладковатому запаху клубники, повернулся и посмотрел в глаза женщине, покорно пристёгнутой на заднем сидении автомобиля.
— Анна, вы можете мне не доверять, но знайте, что всё, сказанное вами в этой машине, останется в моей голове и только в ней. Я не трепло, а мужчина. Никуда сливать информацию про вашу личную жизнь я не собираюсь. Что рассказывать — ваш выбор, но это дойдёт только до меня. И опустите платье. У вас слишком оголенно бедро.
Она так и сделала, не сводя взгляда с Ромы. Когда её светлая кожа скрылась под алой тканью, он вновь стал следить за дорогой, но продолжал слушать льющийся к нему голос.
— Знаете, Роман, в последнее время я поняла одну очень забавную и вместе с тем неимоверно грустную вещь. Жизнь — лучшая сценаристка. Эта сучка так выстраивает иронии на твоём пути, что просто хочется подавиться слезами и сдохнуть. И вот над сценарием к фильму «Жизнь Анны Белой» она поработала со всей грёбанной душой! И хотите, я вам расскажу, в чём заключается главная ирония моей жизни?
Теперь она не скрывала дрожь в своём голосе, и даже не глядя на неё, Рома мог представить, как судорожно трясётся её верхняя губа.
— Позволите мне догадаться?
Анна несколько секунд
