Она кожей чувствовала на себе обжигающий взгляд Этьена, который оказался красноречивей любых слов. И Нэйдж плавилась от этого едва прикрытого вожделения. Вполне натурально краснея, она была не в силах совладать с волнением. Её неистово искушала возможность как-то намекнуть эльфу, что всё это невероятное очарование, лишившее его покоя, принадлежит вовсе не затворнице-сестрице, а той, кого он держал в объятьях, сгорая от страсти. И вновь в ней начала бурлить ревность, но в этот раз она была направлена вовсе не на мрачнеющую с каждой минутой Зарину, тщетно пытающуюся вернуть внимание мужа, а на ту, чью роль сейчас приходилось исполнять!
«Почему ты так откровенно хочешь эту наивную дурочку-принцессу⁈ Неужели тебе больше по вкусу она, а не я?» — злилась Нэйдж, теперь уже нарочно игнорируя пылкие взгляды эльфа. Это всё больше походило на какое-то безумие! Ещё никогда прежде чувства не захлёстывали её столь сильно и безудержно, что голова начисто отказывалась соображать. Нэйдж и сама не понимала, почему ей вдруг стал так нужен Этьен. Отчего появилось стойкое желание превознестись над капризной Зариной и этой робкой глупышкой Ториной. Она жаждала быть самой желанной, самой важной, а не смотреть на то, как её несостоявшийся любовник воркует со своей беременной женой. Нет, конечно, он с завидным постоянством бросал на Нэйдж свой пламенный взор, но этого явно не хватало! Скорее, выходило, будто бы эльф дразнил её, заставляя с нетерпением ожидать очередного знака внимания. Тогда как Нэйдж таким положением дел была крайне недовольна. Она хотела действовать и решать сама, а не уповать на случай или чьё-то снисхождение.
«Как же бесит!» — покидая столовую и буквально закипая от гнева, думала Нэйдж, и даже встреча с ювелиром и башмачником не смогли успокоить и отвлечь её. Напротив, вид ослепительных украшений и изящных туфлей только раздражал. Что толку с прекрасных вещей, если ей остаётся только изучать подол своих платьев, да краснеть, изображая робость и скромность⁈ Надеясь хоть как-то успокоиться и прийти в себя, Нэйдж вышла на прогулку, едва с делами было покончено, а королева отправилась в свои покои. Насколько она успела узнать из дневника принцессы, та любила проводить время в королевском саду, и для того ей не требовалось ни разрешение, ни сопровождение.
Холодный осенний воздух чуть пощипывал кожу. Солнце скрылось за облаками, отчего вокруг всё потеряло прежние краски, и ухоженный сад выглядел унылым и серым. Нэйдж брела вдоль однотипных аллей, пытаясь разобраться в своих чувствах.
— И что на меня только нашло? — ворчала она себе под нос. — Можно подумать этот эльф — последний мужчина в мире! С чего вдруг я не могу перестать думать о нём?
Это и в самом деле было странно. Прежде ей не раз доводилось становиться причиной разрушения отношений. Из-за неё сражались на дуэлях, разрывали помолвки, сбегали из-под алтаря и бросали жён, но раньше это её веселило и развлекало. Она никогда не испытывала серьёзного влечения ни к одному из тех безумцев, что готовы были сломать из-за неё свою жизнь. Но с Этьеном всё складывалось не так. Отчего-то близость с ним заставляла кровь быстрее бежать по венам, а дыхание учащаться. Пожалуй, впервые ей приходилось страдать от вожделения и сожалеть об упущенном шансе. Нэйдж поймала себя на последней мысли, и та привела её в неистовство.
— Да что со мной такое!!! — прорычала она и резко ускорила шаг.
Нэйдж почти бежала, всё больше углубляясь в сад. Её не смущали ни то, что она слишком далеко ушла от дворца, ни то, что короткий осенний день стремительно подходил к концу и уже начали сгущаться сумерки. Нэйдж неслась не разбирая дороги и вскоре оказалась на небольшой лужайке, в центре которой обнаружились красивые кованные парковые качели. Решётчатое сидение с ажурной спинкой так и манило к себе. Когда-то в детстве она обожала качаться на грубо сколоченных досках, которые установил ей в саду дедушка. Мерные движения помогали развеяться и избавиться от грустных мыслей. Вот и сейчас Нэйдж устремилась к качелям. Присев и откинувшись на спинку, она резко оттолкнулась и, поджав ноги, расслабленно выдохнула, ощутив то самое благостное покачивание. Навязчивые мысли отступали, и, казалось, вот-вот наступит полное успокоение, но тут спинка сидения вдруг дрогнула и качели остановились.
— Сестрица сегодня так поздно и без книги? — Раздался позади бархатистый голос Этьена.
Сердце Нэйдж так и ухнуло вниз. Она забыла, как дышать и только и могла, что глупо хлопать ресницами, да заливаться краской. Ей вдруг стало нестерпимо жарко и душно.
— Неужели закончились все романы, что я привёз с Шак-ли? — склонившись к её уху, горячо зашептал Этьен. — Или чтение вас больше не занимает, так как ваше последнее приключение оказалось более ярким и захватывающим?
«И на что только он намекает!» — всполошённые мысли Нэйдж заметались по черепной коробке. Оказавшись застигнутой врасплох, она никак не могла сообразить, что ей делать. Как должна была реагировать на столь откровенный флирт бесхитростная Торина? Смутиться, снова сбежать или же залепить наглецу пощёчину⁈ Да, будь она на своём месте, то с куда большей радостью подыграла бы ему: одарила бы томным взглядом из-под ресниц и принялась бы нести какую-нибудь легкомысленную чушь.
— Может, уже расскажете по секрету? — настаивал эльф, склоняясь всё ниже, так что его губы почти соприкасались с её ушной раковиной, а дыхание обжигало шею и скулу.
Нэйдж нервно сглотнула. Эта внезапная близость оглушала и сводила с ума. Тело вдруг стало совсем непослушным, будто чужим. Внутри всё горело огнём, туманя мозг и притупляя все прочие инстинкты.
— Нет никакого секрета, — хрипло выдавила она, а затем, судорожно вдохнув, добавила: — Я просто заблудилась.
— Тогда, вероятно, вам не стоит засиживаться до темноты, — заметил Этьен, чуть отстраняясь. — Будет крайне печально, если вы так же внезапно «заблудитесь» перед приездом барона.
— Вам бы следовало больше волноваться о сестрице, — сдвигаясь в сторону, парировала Нэйдж. — Малыш едва не лишил её последних сил. Вам не стоит надолго оставлять их в одиночестве!
— Что ж, раз сестрица просит, я, конечно же, поспешу на помощь своей дорогой супруге, — хмыкнул Этьен и, прищурившись, бросил на неё задумчивый взгляд.
«Похоже, я не угадала, и эта трусиха-Торина наверняка опять бы тупо молчала!» — сделала неутешительные выводы Нэйдж, резко поднимаясь с качелей.
— Прошу меня простить, мне следует вернуться к себе, чтобы подготовиться к ужину, — хрипло произнесла она и, развернувшись, торопливо зашагала прочь. К несчастью, дорога была ей незнакома, и пришлось идти, куда глаза глядят, надеясь, что выбранный путь как-то выведет к дворцу. Оставалось только молить небеса, чтобы
