хотим.
— Я просто не представляю, чтобы это закончилось чем-то, кроме катастрофы. Вы живете за тысячи миль друг от друга.
— Райан, перестань быть таким маленьким засранцем, — говорит Кайла, игриво хлопая его по бедру. — Некоторым людям не обязательно быть вместе все время. Ты должен знать это лучше, чем кто-либо другой.
— Мне нравится эта девушка, — говорю я, указывая пальцем в ее сторону. — Она умна.
— За влюбленных на расстоянии, — произносит она тост. Она залпом выпивает шот, и мы делаем то же самое.
Немного выпивки, несколько партий в карты и много смеха позже, и все становится лучше. Легче. Даже нормально.
Ханна перебралась ко мне на колени, и я крепко прижимаю ее к себе, обхватив обеими руками за талию, мой большой палец нежно поглаживает ее бедро, пока они с Кайлой вспоминают о друзьях, которые приходили и уходили на протяжении многих лет.
Кайла — милая. Я могу сказать, что она хороша для Райана, и я чувствую себя дерьмовым другом, когда понимаю, что он, вероятно, злится на меня, потому что тоже понимает это. Он слишком хорошо знает, как тяжело жить вдали от того, кто значит для тебя весь мир. Он никогда не упоминал о ней до этой поездки, но я вижу, что между ними есть что-то глубокое, что нелегко игнорировать, когда они врозь.
Вскоре бармен приносит последние заказами, и мы допиваем.
— Ты вернешься ко мне? — говорит Кайла, чмокая Райана в нос.
— Ага, — говорит Райан, спрыгивая со стула, чтобы помочь ей надеть пальто.
На улице Кайла обнимает нас на прощание, Райан тычет в меня кулаком, а потом остаемся только я и моя девочка. Она смотрит на меня снизу вверх, вертя в руках две ледянки:
— Ты уверен, что снова хочешь сделать это?
— Прошлый раз привел к самому горячему поцелую в моей жизни, и я ни капельки об этом не жалею.
— Ты мог умереть, — говорит она, ударяя кулаком по моей руке. — Обещай, что на этот раз ты будешь ехать медленнее.
— Тогда я и пытался двигаться медленнее! — мы поднимаемся рука об руку на вершину трассы, которая ведет обратно в деревню, и она снова показывает мне, как сидеть. Мы отталкиваемся, и, клянусь, я стараюсь ехать помедленнее, но эти ледянки очень скользкие или что-то такое.
— Повернись ко мне, — кричит она.
— Я пытаюсь! Ты слишком далеко, — я сильно наклоняюсь и начинаю двигаться в ее направлении, но перестарался, и следующее, что я помню — я врезался в нее. Мы падаем, немного перекатываемся вместе, пока не теряем хватку и с глухим стуком не приземляемся в нескольких ярдах друг от друга.
Мои ребра болят, но я поднимаюсь на колени и подползаю к ней:
— Черт, прости, ты в порядке?
— В следующий раз мы будем ждать такси, — смеется она, выплевывая снег, набитый в рот, затем переворачивается на спину, чтобы еще раз смахнуть его с лица.
— Ты не ушиблась?
— Я в порядке. Ты держал свою ледянку? — ее все еще у нее в руке, и я забираю ее у нее и втыкаю в снег. Оглядываясь в поисках своей, я замечаю, что она не слишком далеко, но это может и подождать.
Я подползаю и упираюсь кулаками по обе стороны от ее головы, мои колени у ее бедер. Мой идеальный снежный ангел.
— Так, что насчет того, что ты сказал ранее, — говорит она, глядя на меня снизу вверх и лунный свет отражается в ее глазах.
— О чем ты?
— О том, как ты сказал, что влюбляешься в меня, — она поджимает губы.
— О, об этом, — я улыбаюсь и подтягиваю ее за перед куртки, чтобы просунуть руку под нее. — Есть ли шанс, что я смогу стереть это из твоего мозга, и ты сможешь притвориться по-настоящему счастливой и удивленной, когда я повторю это снова?
— Не думаю, что смогу это сделать. Если только ты не это имел в виду?
— О нет, я определенно имел в виду именно это. Это просто… дико, верно? Мы только что встретились, а я чувствую все то, чего никогда раньше не испытывал. Я лежу в снегу на полпути к вершине горы и чертовски сильно влюбляюсь в тебя, Ханна. Я не знаю, как это объяснить, может быть, это рождественское волшебство или что-то в этом роде, но я чувствую, что ты правда видишь меня.
— Я правда вижу тебя, — она улыбается своей прекрасной улыбкой, стягивая перчатки, чтобы обхватить ладонями обе стороны моего лица. — Я тоже влюбляюсь, Кэмерон, — она выгибается, чтобы поцеловать кончик моего носа. — Но я почти уверена, что влюблялась с того момента, как впервые услышала твой голос.
— Я знаю, детка.
— Из-за директа?
— Из-за директа, — смеюсь я, перекатываясь на спину и притягивая ее к себе.
Она вздыхает, холодное дыхание задерживается между нами.
— Лучшая глупая ошибка, которую я когда-либо совершала.
— Кстати, они были чертовски горячими. Не знаю, говорил ли я тебе, как сильно они меня возбудили, когда я их прочитал, — ее щеки слегка порозовели. Моя прекрасная, застенчивая, гениальная женщина. — Не смущайся. Мне нужно, чтобы ты отправляла побольше подобных сообщений, как только мы вернемся домой.
Мак’и’Наслаждение
В баре
Ты… хм… ты хочешь остаться на ночь? Я мог бы заказать что-нибудь поесть, мы могли бы посмотреть фильм или еще что-нибудь.
Второй раунд? Блядь. Я так рад, что набрался смелости заговорить с тобой.
Конечно, я нервничал. Ты себя видела? Я видел, как ты отказала по меньшей мере пяти парням, прежде чем я открыл свой глупый рот, чтобы спросить о твоей татуировке. Которая, кстати, прекрасна.
Ты прекрасна.
Да.
Глава 33
Ханна
Пять месяцев спустя
Лондон изнывает от жары поздней весной. Обычно я общаюсь с Кэмероном по видеосвязи, лежа в теплой постели, но гостиная с ее широкими окнами — прямо сейчас самое классное место для времяпрепровождения.
Мы нашли удобный распорядок дня — я в Лондоне, а он в Лос-Анджелесе. Хотя у нас пока не было возможности встретиться лично, мы не провели ни дня без разговоров, даже если он длился всего несколько минут.
Чаще всего он звонит, когда я прихожу домой с работы, если у него есть возможность отдохнуть от съемок, или мы первым делом разговариваем моим утром, прежде чем он ляжет спать. Выходные — мое любимое время. Меньше необходимости вставать, у него больше времени шептать мне пошлости по телефону, инструктировать меня о том, как именно он хочет, чтобы я прикасалась к себе.
Обычно я не нервничаю,
