Книга Паноптикум - Роман Светачев

— Само собой.

Дом, в котором они остановились, представлял из себя что-то вроде здания местной администрации. Он был двухэтажным. Жук и Горемыка поднялись на второй этаж по проеденным временем ступеням, зашли в одну из комнат. Комната была не очень большой, у одной из ее стен стояла буржуйка с трубой, выходившей в окно. На полу возле буржуйки лежало несколько матрасов, у другой стены стоял старый промятый диван, возле которого была небольшая охапка дров. Больше никакой мебели в комнате не было, видимо, ее зачем-то отсюда вынесли. Жук прикрыл за ними дверь, и только тут Горемыка понял, что все другие комнаты, мимо которых они проходили, дверей не имели, — может, именно поэтому Жук оборудовал для привалов конкретно эту комнату? От мысли о том, от кого здесь нужно закрывать дверь, по спине у него пробежал холодок, хотя, конечно, дело тут не в каких-то монстрах, а в том, что они не одни в Полигоне, тут есть и другие люди, что проникли сюда незаконно, хоть их и немного, но они есть, а еще дикие звери… Но мысль о каких-то неведомых существах, что издают ночью странный шум на невероятно огромном поле пшеницы, не давала Горемыке покоя.

— У тебя тут оборудовано что-то вроде перевалочного пункта? — спросил Горемыка у Жука, заметив при этом, что голос его немного дрожит.

— Да, это место мое и еще одного проводника. Мы используем его в качестве пристанища на ночь. — Жук снял свой рюкзак и поставил его рядом с одним из двух матрасов. — Видишь дрова, там, возле дивана? Принеси мне немного, разведем с тобой огонь в буржуйке.

Когда огонь разгорелся и принялся похрустывать дровами, Горемыка наконец-то сел на матрас и с невольно вырвавшимся стоном вытянул тяжелые ноги. Жук с улыбкой на него посмотрел, затем достал из своего рюкзака небольшой походный чайник, налил в него воды и поставил чайник греться на буржуйку. Потом он извлек из недр рюкзака несколько банок консервов, пачку галет, шоколадку и два сочника с творогом.

Горемыка тут же накинулся на еду, Жук же, наоборот, ел медленно, даже, казалось, с небольшой неохотой. Хотя, возможно, это была просто поза. Может быть, Жук просто хотел выглядеть таким загадочным и необычным, немного не от мира сего, ведь этого требовал его образ проводника.

Когда чайник вскипел и кипяток разлили по кружкам, Горемыка попробовал завязать разговор, так как за все время, что они были в пути, он не смог узнать и сотой доли того, что хотел, так как Жук почти всю дорогу через поле шел молча и на вопросы отвечал нехотя либо не отвечал вовсе.

— Давно ты работаешь проводником? — спросил Горемыка вроде как между делом, пока кидал в кружку с кипятком чайный пакетик.

— Четвертый год, — ответил ему Жук, глядя на всполохи огня, что прорывались через приоткрытую заслонку печки.

— И что, ты много людей водил на Полигон?

— Я помню каждый свой поход.

— И сколько же их было?

— А почему ты спрашиваешь?

— Я хотел узнать: это правда, что люди, которые добираются до центра Полигона, меняются? Я много читал про это, и некоторые пишут, что с людьми здесь происходит что-то вроде второго рождения. Правда, не все истории, что я находил в интернете, можно назвать достоверными, большинство из них выдумка, поэтому я и хотел бы спросить тебя об этом. А еще я хотел бы спросить о том, с чем мы можем столкнуться в этом месте. Ходит много слухов…

— Полигон принимает каждого человека по-разному, — перебил Горемыку Жук, его спокойный голос неспешно расползался по комнате подобно легкому, едва заметному дыму. — Полигон может показать тебе много разных вещей, а может не показать ничего, поэтому не вижу смысла тебя о чем-либо предупреждать, так как вполне вероятно, что ты и не увидишь за эти три дня то, о чем я тебе расскажу, зато можешь увидеть нечто такое, о чем я и сам не подозревал. Поэтому не стоит забивать себе голову всякими ожиданиями, вспомни то, о чем тебе говорил перед тем, как мы отправились в это место. Я говорил, что сюда нужно стараться заходить чистым, все лишние мысли стоит оставлять по ту сторону, в обычном мире, здесь же твоя главная задача — раскрыться Полигону и спокойно идти к его центру.

— Почему Полигон охраняют военные? — спросил Горемыка.

— Потому что они не понимают, что это такое. В этом вся причина. На самом деле они поступают правильно, ведь Полигон — это не игрушка. Это хорошо, что кто попало не может сюда попасть, а те, кто хотят этого по-настоящему, найдут способ преодолеть препятствия в виде военных блокпостов и забора с колючкой, согласен?

— Ну-у да, но все же…

— Ты же знаешь, как появился Полигон? — Жук приоткрыл заслонку буржуйки и потыкал в горящие бревна палкой, выбив из них несколько облачков искр.

— Есть несколько версий, но самая популярная заключается в том, что сюда прилетели инопланетяне и что-то сделали с этим местом, из-за чего несколько деревень и область вокруг них превратилась в…

— …В Полигон, — закончил за него Жук, — в место, где происходят странные вещи. Полигон назвали Полигоном не просто так. Самые популярные версии происхождения этой зоны — это инопланетный либо военный эксперимент, и там и там, как ты мог заметить, ключевое слово — эксперимент, поэтому это место и назвали Полигоном, якобы это такое место, где либо произошел, либо происходит и по сей день некий загадочный процесс. Суть и цели этого эксперимента толком никому непонятны, но то, что он происходит, не вызывает ни у кого сомнений.

— А ты как считаешь, Жук, что тут произошло в две тысячи десятом году?

Жук какое-то время молчал, но потом все же заговорил.

— Я в ту ночь был в городе у маминой сестры. А отец мой был в деревне, выпивал дома у своего приятеля вместе с еще несколькими мужиками. Это произошло примерно в одиннадцать ночи: вначале везде погас свет, потому что перестала работать местная электростанция, а затем все жители деревни услышали странный звук, который шел, казалось, откуда-то с неба.

— Это был тот самый звук, который доносится ночью с полей?

— Нет, отец говорил мне, что этот звук был таким, словно кто-то сминает огромные листы бумаги, это было такое шуршание, что ли. Они с друзьями выбрались из дома посмотреть, что происходит на улице, и увидели, как по деревне, по дороге и холмам полз странный, немного светящийся дым или туман, а затем