произносит ни слова.
Деклан переворачивает меня и бросает на кровать. Я подпрыгиваю на матрасе, затаив дыхание, и смотрю на него широко раскрытыми глазами. Сердцебиение учащается, пока связанные руки подняты над головой.
Деклан смотрит на меня сверху-вниз с твердым подбородком из полуопущенных ресниц, теребя узел галстука.
— Тебе нужно поесть. И принять душ.
Мне требуется мгновение, чтобы перевести дыхание.
— Вообще не это я ожидала от тебя услышать.
— Я собираюсь искупать тебя. Потом накормлю тебя. А потом трахну тебя. Именно в таком порядке. Нет, закрой рот. Никаких разговоров.
Дрожа, я прикусываю губу и смотрю на него снизу-вверх. Он лишь улыбается.
Сначала Деклан сбрасывает галстук на пол. Затем снимает пиджак и отбрасывает его в сторону. Расстегивает белую рубашку, ловко орудуя сильными пальцами, пока не добирается до нижней пуговицы. Затем стаскивает рубашку и стоит там, держа ее в одной руке, пока я изо всех сил пытаюсь сделать еще один вдох.
Этот человек — произведение искусства. Чертовски сексуальный с татуировками, четким абрисом мускулов. Чистое искусство.
Если бы знала, как Деклан выглядит под сшитыми на заказ костюмами от Armani, я, возможно, была бы с ним добрее и раньше. Мне повезло, что я не знала этого раньше, потому что я бы точно растеклась лужицей у его ног.
— Ты пускаешь слюни? — спрашивает Деклан, и его улыбка становится шире. Он наслаждается моим очевидным вожделением и удивлением, но я игнорирую его.
Он весь покрыт татуировками от плеч до обеих рук, по всей груди и прессу, и с кубиками, как у стиральной доски. Там есть розы, черепа и ангельские крылья, кресты и солнечные лучи, пробивающиеся сквозь облака. Я мельком вижу другие библейские мотивы, включая строчку из священного писания, написанную жирными черными чернилами с засечками прямо над его сердцем: «Мне отмщение»13.
И Деклан чертовски подтянут, как будто все, что он делает, — это ест постный белок и тренируется по двенадцать часов в день. У него широкие плечи, широчайшие мышцы сужаются к талии идеальной буквой «V», и почему я только сейчас замечаю, что даже его руки великолепны?
Кто-то должен попросить этого человека быть образчиком для статуй. Такая мужская красота должна быть выставлена в музее.
Пожалуйста, боже, пусть у него будет хороший член. Ни плохого, ни кривого, ни коренастого. Сделай мне одно одолжение, и я снова начну ходить в церковь.
Я перестаю молиться, когда Деклан наклоняется надо мной и кладет руки на матрас по обе стороны от моей головы.
— Моя очередь.
Мистер просовывает палец за расстегнутый ворот моей блузки. Выражение его лица становится задумчивым.
— Я только что вспомнил… ты не просила никаких бюстгальтеров в том списке одежды, который ты мне прислала.
— Ага. Ты просто их не покупал.
— Должно быть, вылетело у меня из головы. Заговоришь еще раз, и я тебя отшлепаю.
Деклан пристально смотрит мне в глаза, пока я переживаю момент экзистенциальной тоски, пытаясь решить, должна ли подчиниться ему и вести себя тихо или разразиться пением национального гимна. Что принесет мне оргазм первым?
Деклан снова улыбается.
— Ах, такое трудное решение. Подожду.
Я улыбаюсь в ответ.
— Принять его было не так уж и сложно.
Деклан переворачивает меня на живот и шлепает. Удары сильные, его ладонь жалит меня прямо сквозь джинсы. Когда он заканчивает, мы оба тяжело дышим. Но я единственная, кто начинает умолять.
— Еще. Пожалуйста. Со спущенными штанами. Очень-очень, пожалуйста.
— Я ценю твое «пожалуйста», но в следующий раз не забудь добавить «сэр».
Я бросаю на него убийственный взгляд через плечо.
— Ты принимаешь наркотики.
— Нет, я — твой похититель. А это моя игра, в которую ты согласилась играть, помнишь?
Не дожидаясь ответа, Деклан переворачивает меня обратно, обеими руками хватает за перед блузки и широко распахивает ее. Пуговицы разлетаются повсюду. Я ахаю от удивления. Некоторое время больше ничего не происходит, потому что Деклан слишком занят тем, что смотрит на меня.
Это мучительно — беспомощно лежать там, не зная, о чем он думает, когда молча смотрит на меня. Я обнажена по пояс, моя рубашка разорвана в клочья, руки вскинуты над головой, а грудь вздымается.
Воздух холодит обнаженную кожу. Лицо горит. Кажется, я не могу сделать достаточно глубокий вдох.
Когда Деклан, наконец, прикасается ко мне, я так возбуждена, что дергаюсь.
— Полегче, — бормочет он, скользя руками по изгибу моей талии. Затем наклоняется надо мной, поставив одно колено на кровать, взгляд у него при этом хищный. После Деклан скользит руками вверх по моей грудной клетке и под груди, обхватывая их и сжимая.
Я выгибаюсь в его руках и сжимаю веки. Когда чувствую, как Деклан горячим ртом обхватывает твердый сосок, издаю тихий стон. Прилив жара между ног заставляет меня беспокойно потирать бедра друг о друга.
— Да, девочка, — шепчет Деклан напротив моей плоти. — Дай мне эту сладость. Дай мне все, что можешь.
Голубоглазик перебирает мои затвердевшие соски, облизывая и посасывая, поклоняясь мне своим ртом. Как раз в тот момент, когда я думаю, что не выдержу больше ни минуты, чтобы снова не начать умолять, Деклан прокладывает мягкими поцелуями дорожку вниз по животу к пупку. Он водит языком по кругу, погружая его внутрь и вынимая наружу, затем расстегивает пуговицу на моих джинсах.
Когда я хнычу, Деклан хихикает. Он расстегивает молнию так медленно, что я чуть не кричу. Он утыкается носом в место над трусиками. Лижет и покусывает меня там, в то же время ритмично пощипывая соски. Затем берет край моих трусиков зубами и тянет за него, проводя им по моему набухшему клитору.
Я выгибаюсь на кровати, запускаю пальцы в его волосы и стону.
Деклан встает, чтобы отвести мои руки назад. Сжимает мои запястья в наручниках одной из своих больших ладоней и смотрит на меня сверху-вниз, пока голубые глаза горят огнем.
— Держи руки над головой. Не двигайся, пока не разрешу.
— Я чувствую здесь какую-то подтему, — говорю я, тяжело дыша.
— Ага. И ты только что купила себе билет еще на одну порку.
— О, черт.
— И еще одну. — Он лишь улыбается. — Но я не позволю тебе кончить, по крайней мере, ни во время одной из них.
Мои глаза расширяются от ужаса. Его улыбка превращается в тихий, довольный смешок.
Деклан стаскивает с моих ног джинсы и сердито отшвыривает их, как будто никогда больше не хочет их видеть. Потом смотрит на меня, лежащую там и дрожащую, и облизывает губы.
Мне до боли хочется почувствовать его язык у себя между ног. До
