любимая женщина после долгой разлуки может вызывать бурю эмоций – лучший друг тоже!
– Присаживайся! – кивнул Серый. Митя тут же притащил из угла гаража табурет. Гоша достал с полки новую рюмку. Серый мгновенно в эту рюмку плеснул водки – и не успел Вовчик приземлиться на табурет, как у него в руках оказался алкоголь, апельсиновый сок в старой чашке, а на тарелке рядом – пара соленых огурцов и кусок сыра.
– За Вовчика, – сказал Серый.
Остальные синхронно подняли рюмки.
– Сорри, что я с пустыми руками, – замялся Вовчик. – Так получилось.
– Забей! – Серый влил в себя водку, крякнул, зажевал колбасой. Шмыгнул носом, но сдержался. Митя с Гошей были менее эмоциональны, но Вовчик видел – им тоже нелегко пить за упокой его, попавшей в кабалу «Сортировочной», души.
Осознавая всю абсурдность ситуации – может ли покойник помянуть самого себя? – Вовчик проглотил алкоголь, поморщился и захрустел огурцом.
Какое-то время все молча закусывали. В углу глухо бормотало радио. Позади Серого виднелся его давний долгострой – наполовину разобранный скутер, который он все никак не может починить. То у скутера обнаруживалась проблема с аккумулятором, то с топливным шлангом. Главной проблемой этого двухколесного монстра было, конечно, то, что куплен он был задешево, с рук, по объявлению, и начал сыпаться практически сразу после приобретения. А добила ненадежное средство передвижения небольшая авария – они с Серегой, взгромоздившись на скутер вдвоем, подшофе, решили слегка прокатиться по району и позорно въехали в мусорные баки.
Дело было прошлым летом, и с тех пор Серый регулярно пропадал в старом дедовом гараже, перебирая внутренности скутера. Возможно, для друга это было некоторого рода медитацией – после расставания с Полиной.
Вовчик, глядя на скутер, с ностальгией вспомнил прошлое безоблачное лето, улыбнулся, ощутил, как внутри после алкоголя – а может, после встречи с Серегой и пацанами – разливается приятное тепло, и почувствовал – он дома!
Серый разлил остатки водки и сунул бутылку в пакет с мусором.
– А как мама? – поинтересовался Вовчик осторожно. – В смысле, как там Вовчика родители? Ты у них был?
– Да я не вылезаю оттуда, чувак! – признался Серый. – Вовчика как в морг свезли, я с его родителями – каждый день. У отца приступ сердечный случился, скорая еле успела. Мать воет. На похоронах был полный мрак. Я сегодня не пошел уже. Я ж тоже не железный.
Вовчик кивнул. Сделал глоток водки. С одной стороны, он даже и представлять не хотел, что именно чувствуют его родители. Поэтому и не пошел к ним – хотя мог бы и домой заглянуть, на девять дней, под видом своего коллеги. Но он тоже не железный. С другой стороны, Вовчик знал, что совсем скоро он все исправит. Словно волшебник, он повернет время вспять. И не будет ни сердечного приступа, ни похорон, ни траурных лиц в старом гараже. Нужно просто немножко подождать.
– Всё будет хорошо! – похлопал он Серегу по плечу.
Гоша и Митя переглянулись.
– А ты оптимист, я смотрю, – криво усмехнулся Серый.
– Ну, не так, чтобы… – поправился Вовчик. Надо постараться не выглядеть абсолютным фриком. – Я к тому, что Вова, наверное, сейчас в раю, и рад, что мы вот так собрались… дружеской компанией…
Господи, что он несет? Вовчик допил водку, цапнул с тарелки сыр и начал активно его жевать. К счастью, друзья, погруженные в похоронную меланхолию, не обратили внимания на его странную реплику.
– А эта сука даже на кладбище не пришла, – произнес сумрачно Гоша.
Вовчик глянул в его скуластое лицо.
– Какая сука?
– Маша, невеста его недоделанная, – пояснил Серый.
Вовчик, потянувшийся за новым куском сыра, замер над тарелкой.
– Не понял.
– А что тут понимать, мужик? – злобно воскликнул друг, встав с табурета и со злостью пнув подвернувшийся под ногу пластиковый бачок. – Эта баба, из-за которой Вовка погиб, даже ухом не повела! Ей вообще насрать! А я ему говорил – эта тварь его до добра не доведет!
Стены гаража качнулись. Перехватило дыханье. Вовчик отодвинул тарелку и расстегнул ставший слишком тесным ворот комбинезона.
– Не может быть, – проговорил он. – Вы прикалываетесь? Маша не могла…
Серый достал из кармана смартфон и подсел к Вовчику, сунув тому под нос фотоальбом.
– Листай!
Непослушными пальцами Вовчик начал перелистывать снимки. Это были кадры с кладбища, с его собственных похорон. Камера запечатлела серые лица мамы и отца. Нагромождение венков. Сутулые фигуры друзей. Крупно было снято восковое чужое лицо в гробу, словно все собрались похоронить дешевую пластиковую куклу. Долистав до финала – когда свежий холм на могиле оказался погребен под ворохом живых и искусственных цветов – Вовчик понял, что ни на одной из фотографий не увидел Машу. Потапова была. Маши не было.
Вовчик отдал Серому телефон. Хмыкнул.
– Ну, это же объяснимо. Машка, она… слишком впечатлительная. Ты вот сам признался, что не железный. А она тем более…
– А с бывшим она сошлась, тоже, по причине тонкой душевной организации? – иронично поинтересовался Митя.
– Как – с бывшим? – просипел похолодевший Вовчик. – С чего вы взяли?
Гоша и Митя снова переглянулись.
– С того! – снова ткнул в смартфон Серый.
На экране – в сторис на своей страничке – возникла Маша. Видео было совсем коротким – Маша, в красивой блестящей кофточке, кокетливо улыбалась в камеру, а за плечи ее обнимала модно татуированная мужская рука. Вовчик мгновенно опознал эту руку – позер Игнатьев обожал героев какой-то мудреной китайской манги и набил себе на предплечьях почти всех ее героев. К видео прилагалась подпись: «Есть человек, который никогда не даст мне заскучать». Подпись венчали несколько сердечек.
Вовчика затошнило. Он оттолкнул от себя руку Серого со смартфоном, вскочил, сделал круг по тесному гаражу. Самое гадкое, что он узнал интерьер, в котором Маша записала коротенькое видео – это была гостиная в ее квартире, которую ей год назад купили родители. Они с Игнатьевым в ее квартире. Прямо сейчас!
– Не может быть! – бормотал Вовчик. В голове возник гул, словно сразу за гаражом по путям шел поезд. – Она не такая! Наверное, Игнатьев ее принуждает!
– Принуждает? Ты откуда взялся, такой дурачок? – расхохотался Серый. – С Вовкиной работы? Ты кем там работал, клоуном? Ты сюда, мля, пришел друга моего помянуть, или эту шлюху выгораживать? Маша – блядище в кубе, на которую мой друг спустил все свои бабки. И кучу кредитных бабок. И его родители теперь будут эти кредиты выплачивать. Но дело-то не в бабках, а в том, что сегодня девять дней, она уже трахается с бывшим. А моего друга нет. Он в могиле. Усек?
Несмотря на то, что двери гаража были открыты, Вовчику захотелось выйти на улицу – таким спертым внезапно стал воздух. Они сговорились. Они все его разыгрывают. Этого просто не может быть!
– Я… пойду, – сказал Вовчик.
– Как знаешь, дядь, –
