коридор.
Павел едва слышно чертыхнулся и в несколько быстрых и широких шагов оказался рядом с Аней, и сказал так громко, чтобы слышали даже глухие:
— Приказываю оставить ее здесь. Я ей займусь.
— Как же, оставим, — пробурчал тот, что с крупным носом.
Я не выдержал и ухватился за плечо второго, в этот раз крепче, намереваясь не выпустить его. Процессия замерла — а Павел теперь даже и не вмешивался, но по его глазам было видно, что противника он себе выбрал.
В этот раз несущий не стал вырываться, а просто отпустил ноги девушки, так что она звучно стукнула пятками по паркету. И резко развернулся, целясь левой мне в висок.
Это было предсказуемо, и я успел присесть, пропустив удар гораздо выше. Зато получил доступ к обратной стороне колена — самой болезненной и незащищенной. И тут же воспользоваться этим, ударив его изо всех сил.
Массивный противник тут же опустился на одну ногу. Если бы я смотрел по сторонам, то увидел бы, как второй беспомощно смотрит на происходящее. Чтобы помочь и вступиться за товарища, ему пришлось бы бросить принцессу на пол. Совесть, наверно, не позволяла.
Я вскочил на обе ноги, тогда как противник безуспешно пытался совладать с поврежденным коленом. Ситуацию надо было решать как можно скорее, поэтому я ударил его по опорной руке, заставив почти что лечь. А когда он поднял лицо, саданул его коленом прямо в челюсть, для надежности обхватив голову руками.
Правда, пришлось повторить удар, чтобы лишить его сознания. Все длилось не больше десяти секунд, и я счел это действие эффектным. Не бокс, но результативно и позволило мне тут же присоединиться к Павлу.
— С тобой будет то же самое, если не оставишь принцессу в покое, — тихо произнес я.
Оставшийся уже смотрел, куда бы ему половчее сбежать, чтобы не догнали. Я подступил на шаг ближе, то же сделал и шпион. В итоге обладатель крупного носа с криком подтолкнул Аню в нашу сторону.
Я бросился к ней, чтобы подхватить, а Павел рванул с места догнать преступника. Он скрылся за поворотом, а я поднял девушку на руки и посмотрел на людей, которые начали выходить из обеденной:
— Все оставайтесь там, — сказал я как можно спокойнее. — Не выходите, тут еще может быть опасно. Где ее комната?
Тут появился император и почти одновременно с ним с другого конца коридора вышел и Павел. Похоже, догнать не удалось, но зато Алексей Николаевич тут же сменил шаг на бег.
— Что с ней? Что случилось? — он выглядел в этот момент самым беспомощным человеком на свете.
— Мы не знаем, — подала голос одна из девушек, похожая на прислугу. — И понять ничего не успели!
— Зал закрыть и никому не выходить из него, — начал раздавать указания Трубецкой. — Вообще никому! — тут же прикрикнул он на девушку, которая почти вышла в коридор. — Всем оставаться внутри. Максим, унеси Анну Алексеевну в ее комнату. Я останусь здесь и подожду твоего возвращения. Мне понадобится еще одна пара глаз и рук, чтобы разобраться в происходящем.
— Я покажу, где комната, — мягко произнес отец девушки. — Идем. Здесь рядом.
Мы миновали еще несколько поворотов и коридоров и оказались, кажется, в задней части дворца. Император раскрыл дверь, и я внес Аню внутрь. За нами никто не шел, но все же Алексей Николаевич проявил осторожность и проверил коридор перед тем, как закрыть дверь.
Пока я укладывал девушку на широкую кровать и убирал покрывало, император дошел до небольшого столика, взял из верхнего ящика ключ и запер дверь изнутри. Потом сел на другой стороне кровати. Закончив с покрывалом, я встал напротив императора.
— Мне нужны ответы, — сказал он уверенно, но без повелительного тона. — Я хочу знать, что происходит с моей дочерью.
— Поверьте, ваше величество...
— Давай без формальностей, Максим. Ради этого я пошел с тобой в ее комнату, чтобы поговорить по душам. Поэтому говори прямо и честно.
— Хорошо, прямо и честно, — кивнул я. — Не имею понятия. Я полтора месяца пытаюсь понять, что происходит. Полтора месяца я вытаскиваю ее из передряг и хочу верить, что ваша семья не имеет к этому отношения, — заметив удивление, смешанное с гневом, я тут же сказал: — верю, что не имеете. В последний раз, когда я ее искал, мы нашли ее в клинике. Но она сгорела на днях и доказать что-либо почти невозможно.
— Да нет же, — раздраженно отозвался правитель. — Я про ее поведение!
— Я не знаю, что с ее поведением. Бывало, что мы не теряли друг друга из виду несколько часов подряд, — я хотел сказать «дней», но подумал, что это будет не лучшим решением. — И она была самой обычной девушкой. Ничего странного в ее поведении не было. Его вполне можно назвать благопристойным. А что происходило сегодня, лучше всего спросить у людей в обеденной.
— Если что-то происходило прилюдно — это позор, — начал сокрушаться император. — Такой позор! — а потом взглянул на меня. — Я знаю о тебе слишком мало. Но ты хорошо относишься к моей дочери и, похоже, только что в очередной раз спас ее, — и он принялся мерить шагами комнату.
— Так вы не знаете, что это за люди намеревались ее унести? Один из них лежал на полу в коридоре.
— Нет, не знаю. И это меня удивляет! В моем дворце не может быть посторонних. Я прекрасно знаю людей, которые мне помогают. Игнат — ты видел его возле кабинета заседаний Малого Совета. В обеденной, кроме супруги, Бориса и его няни было еще четыре человека. Сегодня это Света, Дарья, Тома и Анфиса. Я всех знаю, но не того человека на полу. И потому я хочу вернуться к прежнему вопросу. Кто ты? Ты стоишь у меня во дворце, а если верить твоим рассказам, едва ли прошел месяц с момента твоего первого появления здесь!
— У меня был долгий путь. И не все в нем, скажем так, было законно, — кашлянул я. Аня перевернулась на кровати набок и засопела. — Без связей и денег даже в вашем мире ничего не делается, а у меня не было ни того, ни другого. Про поместье вашего брата я уже рассказывал. Стычка в гостинице в Бараках. Пароход
