идет.
— Очень нравится. Такая теплая. Спасибо еще раз.
Она весело улыбается и снова смотрит на Берта. Они как будто читают мысли друг друга, а я такая простушка, что мне не понять. Я надеваю на спину рюкзак.
— Я подброшу тебя до школы, ладно?
Они с Бертом целуют друг друга в щеку и прощаются. Машина Марты такая же красивая, как у Бетти. Берт выезжает за нами следом на черном автомобиле поменьше.
Я понимаю, где мы едем. Это славный райончик, в паре километров от дома Кристи. Я найду дорогу назад, если придется возвращаться пешком. Когда мы въезжаем на школьную парковку, Марта протягивает мне телефон.
— Я знаю, он старый, но пусть будет на крайний случай. Если украдут или захотят продать, он ничего не стоит. По нему можно только позвонить или написать — мне или Берту, или доктору Джонс. Или набрать 911. Интернета в нем нет. Я хочу, чтобы ты позвонила, если что-то случится. И я буду ждать тебя здесь сразу после уроков. Хорошо?
Я беру его и держу на ладони. Он красивее моего. Мне бы и в голову не пришло красть его или продать, если бы она это не упомянула.
— Хорошо.
Она смотрит на меня, а я не знаю, что еще сказать. В голову ничего не приходит, я открываю дверь и вылезаю из машины.
Засунув руки глубоко в карманы толстовки, я иду в класс Рэли.
Первый день в новой школе — тот еще напряг. Я сменила много школ и знаю, каково это. С тобой не разговаривают, а только смотрят. Совершенно ясно, что говорят о тебе и думают, что ты не догадываешься. Ты не так сидишь, встаешь не в ту очередь на обед, ешь в одиночестве.
Мы жили в этом районе с моего пятого класса — рекорд для нас. Переезжали четыре раза, но всегда оставались в одной и той же части города. Так что я уже почти четыре года не чувствовала себя новенькой.
Но сегодня это чувство в миллион раз сильнее, чем впервые.
На меня пялятся, будто я жонглирую живыми крабами, например красными земляными — Gecarcoidea natalis. А еще все держатся от меня подальше, как от человека, которые несет в руках кусачих паукообразных красных крабов.
В новой школе в первый день у тебя нет своего места. У меня сейчас хотя бы есть. Мне хотя бы не приходится слышать, как учитель по ошибке коверкает мое имя, не нужно вставать и представляться классу.
В следующий раз, когда придется это делать, клянусь богом, я скажу, что меня зовут Тардиграда и я с каннибальской планеты Кембрий[5].
Я сажусь на свое место. На перекличке Рэли так старается произнести мое имя непринужденно, что хочется швырнуть в него стулом. Все головы повернуты ко мне в ожидании моего «здесь», словно я сейчас назову выигрышный номер лотереи.
Бесконечный день.
Рэли начинает лекцию по таксономии, и я с облегчением понимаю, что совсем не отстала. Я могла бы сдать тест по этой теме, даже если бы его дали прямо сейчас. Все не так плохо. Ненадолго отключаюсь, мечтая о новой жизни.
Я возвращаюсь в реальность, почувствовав, что все снова на меня смотрят.
— Так как конкурс на тему биомов отменили, я решил, что оценки за видео мы учтем при промежуточной аттестации. Большинство из вас справились с заданием очень хорошо, так что кому-то удастся повысить свою успеваемость. Для тех, кто работал в группах…
Кажется, что телефоны вибрируют у всего класса. Видимо, все ринулись обсуждать новость в твиттере. Наверное, конкурс отменили из-за меня? Но, по крайней мере, теперь все смотрят не на меня, а в свои телефоны.
Я вытаскиваю из кармана маленький черный телефон Марты и хочу на секунду проверить твиттер. Ну конечно. Заблокирован.
Я могу зайти через компьютер во время обеда.
Где-то на задней парте прыскает от смеха Джейн. Я не видела ни ее, ни Макензи, когда входила. Знаю, что где-то здесь Кристи. У меня профессионально получается смотреть и не видеть. Нормальная. Я абсолютно нормальная. У меня нет причин на кого-то пялиться. Это они все чудилы, а не я. Взгляните на мою одежду. Абсолютно нормальная одежда.
Звенит звонок, но я не двигаюсь с места. Уставившись в стол, жду, когда все пройдут. Кто-то выцарапал на нем изображение глаза, наверное, много лет назад. Но как будто прямо для меня.
Я подхожу к столу Рэли. Он опять улыбается своим коленкам, так что абсолютно ничего не поменялось.
— Мистер Рэли, мне, наверное, надо с вами обсудить, что я пропустила.
Он поднимает глаза, и вид у него какую-то долю секунды испуганный. Всего доля секунды, но такое трудно забыть.
— Лейла. Мне очень понравилось твое видео о биоме. Я посмотрел его, наверное, раз десять. И много кому показывал. Меня поразило, что ты даже используешь латинские названия.
— Спасибо.
— Пожалуйста, поверь, я понятия не имел. Никто из учителей. Мы подозревали, что у тебя проблемы, но…
— Все нормально. Ничего страшного.
Минуту он молчит. Как будто принимает какое-то решение.
— Так мне нужно отрабатывать пропуски? Или?
— Как тебе удалось сдать домашнюю работу на той неделе? — Он снова опускает глаза.
— Я принесла ее в школу утром, пока никого не было.
Он весело улыбается мне, словно старается скрыть огорчение. Прекрасно знаю это выражение лица.
— Ты не отстала. Все в порядке. Не пропускай больше занятия, и все будет отлично.
— Хорошо. Спасибо.
Он окликает меня, когда я уже почти за дверью:
— Это было очень смело, Лейла. Твое видео. Пожалуй, смелее поступка я не вспомню.
Я не отвечаю.
Если бы не школьные правила, я бы надела капюшон на перемене. Хочется стать невидимкой. Призраком. Или оказаться внутри большого шара из матового стекла.
Меня уже тошнит от того, что все на меня смотрят.
Кто-то зовет меня по имени, когда я прохожу мимо, а я притворяюсь глухой, как Sepia apama — гигантская каракатица в глубине океана, на странном светящемся теле которой нет слуховых рецепторов. И у меня нет, и меня вообще здесь нет.
Меня нет на уроке по углубленному изучению английского. Я не сижу у дальней стены. Не вижу Кристи, которая сидит за передней партой в крайнем ряду, склонившись над чем-то вместе с Эмерсоном. И уж точно не вижу, как ко мне подходит Макензи Бирош. Я не смотрю на ее ярко-голубые балетки.
— Лейла, — не говорит мне Макензи тихо и мягко.
Ладно-ладно, все.
— Да?
— Я… я только хотела извиниться.
