прежнего, приподнялась на цыпочки и уставилась на него, пусть думает, что, если я захочу, прикажу задержать его первому полицейскому, который сядет в трамвай. Представляете, кажется, он и впрямь поверил, что мой покойный муж был важной птицей, — это простачок-то Дуду! — генеральным директором или еще какой-нибудь там шишкой в министерстве. Он ужасно расстроился, еще бы, назвать при народе глупой старухой почтенную даму, преподавательницу лицея, окончившую факультет экономики и финансов, и к тому же еще супругу высокопоставленного лица! Это может дорого обойтись! Он стал рассыпаться в извинениях: «Ах, сеньора, ради бога простите, я не хотел вас обидеть». И тут я опять со всего маху наступила ему на ногу и стою с таким видом, будто я особа королевской крови. Вы же знаете, если нас, зеленомысцев, раззадорить, нам сам черт не брат, мы любим привлекать всеобщее внимание. Так вот, я нарочно наступила ему на ногу, чтобы отомстить за оскорбление, надо же было его наказать, я ведь преподавательница лицея и закончила факультет экономики и финансов. Потом я преспокойно усаживаюсь на свое место и умолкаю, хотя весь вагон на меня смотрит. Прихожу домой и сразу же к зеркалу. Поглядела на себя и усмехнулась. «Ну и чертовка ты, Жожа, наглости и бахвальства тебе не занимать!» И такой на меня тут смех напал, прямо удержаться не могу. Нет, слыхали вы что-нибудь подобное: Жожа прослушала в университете курс экономики и финансов?! Что касается экономики, тут я еще кое-что соображаю, могла бы, конечно, быть и поэкономнее, что правда, то правда, но по финансовой части уж куда мне, финансов-то у меня только и есть, что те денежки, которые мой сын Роландо выдает мне каждый месяц на расходы. Хороший у меня сынок, пошли ему господь всяческих благ, хотя и трудно мне было его воспитывать. Одна я знаю, чего стоило поместить парня в лицей. Видно, бог услыхал мои молитвы, не иначе. А сейчас Роландо уже женат, у него двое детей, сын и дочь, свой дом у них, и все идет как положено, но эту квартиру он купил специально для меня — она оформлена на его имя, однако я имею право пожизненно пользоваться ею. Так я всем и говорю. Как-то раз приходит ко мне сыночек и заявляет: «Вот вам квартира, матушка, живите в свое удовольствие. Я хочу, чтобы моя мать жила как королева». И впрямь я живу по-королевски. Земляки с Островов спрашивают меня: «Скажи, Жожа, чем ты теперь занимаешься?» А я им гордо в ответ: «Живу теперь в собственном доме».
Кто бы мог подумать, тетушка Жожа! Теперь у тебя свои дом, дети твои, слава богу, пристроены и живешь ты припеваючи, не зная забот, в Лиссабоне — о чем ты мечтала, как и большинство твоих ровесников, с давних пор. А ведь я знаю, что во время последней засухи на Сан-Висенти погибло много людей, очень много. Столько земляков умерло от голода на нашей родине, хотя и меньше, чем на других островах, где враждебные стихии свирепствовали еще сильнее. Когда солдаты экспедиционного корпуса расселились по всему побережью Саосенте, тетушка Жожа открыла столовую-пансион и тем зарабатывала себе на жизнь. Скромная это была столовая, тут можно было только червячка заморить, лишь как-то голод утолить, с едой в те времена было трудно, и солдаты, питаясь у Жожи, могли сэкономить немного денег, чтобы послать родным в Португалию, каждый старался хоть чем-нибудь помочь своим. Жизнь тетушки Жожи после открытия столовой превратилась в пытку, что и говорить. Вечно не хватало припасов, приходилось из кожи вон лезть, чтобы состряпать для постояльцев какой-нибудь обед. Ложилась нья Жожа за полночь, а на рассвете уже вскакивала, несмотря на то что с вечера долго не могла заснуть от усталости, — надо было одной из первых попасть на рынок, чтобы купить бананы, манго, фасоль, горох, виноград. Потом она шла на кухню, иной раз приходилось самой прислуживать за столом, случалось, и посуду мыла, за все бралась, а помогала ей одна лишь сестра Фаустина, да, сестра Фаустина, она, бедняжка, только и годилась, что для таких дел, разве можно было поручить ей серьезную работу! Тетушке Жоже самой приходилось следить за служанками — ведь с ними надо было держать ухо востро, а не то клиенты тут же начнут жаловаться. А в те времена каждый рад был бы устроить у себя пансион с обедами, но вскоре и у Жожи постояльцев стало меньше, одни питались тем, что сажали на своем участке, другие перебрались жить к подружкам, или построили себе дом и — прости-прощай… О, как трудна была твоя жизнь, Жожа! Поверишь ли, я помню, какой ты была тогда, сдается мне, я видел тебя несколько раз у ньи Консейсао, у нее еще в то время жила племянница, прехорошенькая девушка, хотя и немного легкомысленная, кажется, Манинья, да, точно, ее звали Манинья, она родила ребенка от капрала и убила его, ее судили — вот такая грустная история. Если не ошибаюсь, ты повадилась ходить к тетке Маниньи чуть ли не через день и как раз в обеденные часы. Послушай, ты ходила обедать к нье Консейсао или к нье Лии Боржес? Нет, к Лии Боржес ты стала наведываться после окончания войны, когда жизнь твоя снова пошла под уклон. Правда, к тому времени дети тетушки Жожи уже подросли: старший окончил лицей и отправился без гроша в кармане в Лиссабон, поступать в университет, дочери стали учиться шить, несколько лет спустя она и сама с божьей помощью перебралась в столицу.
Тетушка Жожа сидит напротив меня, на диване, обитом тканью цвета морской волны, по левую руку от нее моя жена Валентина, по правую — дона Лусинда, наша общая приятельница и подруга детства ньи Жожи. В гостиной еще два дивана, кирпично-красного цвета. На полу лежит темно-коричневый ковер, подарок ее сына Роландо. Посреди комнаты — круглый стол и стулья, память о матери; около стены стоят рядышком два шкафа с посудой, Жожа приобрела их в самые тяжелые для нее времена. В углу — трюмо, привезенное с Сан-Висенти. На одной стене — репродукция картины на охотничий сюжет, к другой прислонен вставленный в рамку, чтобы можно было его повесить, небольшой итальянский гобелен, который Жожа также вывезла с Островов Зеленого Мыса, — индийские торговцы продают их там за бесценок, так же как и в портах Средиземного моря или в городах Африки, ведь эти люди странствуют по всему свету. Тетушка Жожа сидит напротив меня, и
