закрыв люк, Вадим перевел дух.
– И как она нас ночью не порешила, – удивился он.
– Опять повезло… – иронично заметила Глен.
– Это надо бы отметить, – тяжко произнес Вадим. – Жаль, что спиртного нет.
– Зато кефиру хоть упейся…
– Старческий рацион.
– Точно! – оживилась Глен. – Ведь старуха тут и питается.
– Интересно, а в магазин она сама ходит?
– Не думаю, скорее всего пользуется доставкой… А как заказывает?
– Есть! – хлопнул в ладоши Вадим. – Телефончик у нее там имеется! Ох, как мне не терпится позвонить кое-кому…
– М-да… заманчиво, но опасно. Что было у нее в руках?
– Любопытный вопрос.
Тем временем Келли, вновь отоварившись сладкими бутербродами, вышла из кухни и скрылась в спальне.
– Давай ее пошлем в подвал, – понизив голос, предложил Вадим.
– Тебе не стыдно?
– Нет.
– Она моя подруга… – насупилась Глен.
– Я пошутил, – примирительно бросил Краснов.
– Так я тебе и поверила.
– Твои проблемы.
– Злые вы мужики и черствые…
– Ага, зато из вас получаются такие милые и ласковые старушенции…
– Кстати – да! Мы могли вообще оттуда живыми не выйти.
– Во-во, так что лучше взять пример с твоей любимой подружки и тоже сожрать чего-нибудь, а бабка, как проголодается, сама вылезет.
Они неторопливо съели второй завтрак. Потом, не зная чем себя занять, побродили по пыльному дому. Ничего полезного не нашли и как-то незаметно для себя опять оказались в кухне.
– А если не вылезет? – стоя рядом с потайным люком, озабоченно сказала Глен.
– Хочешь пригласить?
– Ну, может ей туда отнести… Вдруг у нее настроение изменится.
– Хорошая мысль… Зови Келли!
– Тьфу на тебя!
– Спасибо.
– Иди, открывай, – приказала Глен.
– Тебя я вниз не пущу.
– Чего это вдруг?
– Жалко…
– Ой! Неужели…
– Представь себе!
– Тогда давай сам!
– А меня тебе не жалко?
– Нет.
– Что и требовалось доказать.
– Шутки в сторону, – насупилась Глен. – Надо что-то делать, я так больше не могу. Пошли, уже сдадимся кому-нибудь…
– Типичное решение всех женских проблем – отдаться кому ни попадя…
– Не хами.
– А ты не суетись. Вылезет бабка, никуда не денется… но произойдет это, по-видимому, ночью.
– У меня плохое предчувствие.
– И что теперь?
– Открой, пожалуйста, я рискну…
– Вот, неугомонная, – буркнул Вадим и вышел в коридор ставить перемычку на место. По правде говоря, ему тоже не улыбалось всю ночь караулить эту выжившую из ума дряхлую террористку.
Крышка люка отъехала в сторону, образовав черный провал. Старуха испортила освещение! Это было неожиданно и опасно. Положение осложнилось, но теперь и подавно требовало немедленного вмешательства – бабка оказалась хитра не по годам. Она могла вывести из строя и другую электронику, в том числе связь! Если уже не сделала этого!
Вадим ругнулся, зажег от прикуривателя огарок свечи и опять полез вниз. Жалкий огонек давал слишком мало света, норовил потухнуть от любого дуновения и потому вынуждал двигаться крайне медленно.
Старухи нигде видно не было. Обойдя гроб, Вадим приблизился к облюбованному затворницей укрытию. Место за стеллажом тоже пустовало, но на сидении стула что-то поблескивало. Боязливо озираясь, Краснов подошел вплотную и рассмотрел лежавшую там уже хорошо знакомую трубочку. Не ее ли тискала старуха в своих сухоньких ладошках?! Он поднял внешне безобидный цилиндрик и глянул на индикатор. Там ярко светился неумолимый прочерк!
Вадим снова внимательно огляделся, отыскивая глазами уже нечто совсем отличное от живого человека, но вокруг было чисто, да и никаких характерных запахов не чувствовалось. И тогда его осенило. Он подступил к гробу и, приблизив свечу, заглянул в окошко. Старуха лежала внутри пока еще словно живая. На губах усопшей застыло даже некое подобие блаженной улыбки, что ж, ее радость можно понять, она успела оградить себя от весьма незавидной участи…
9
Ни телефона, ни коммуникатора, а также никаких других средств общения с внешним миром в мастерской не обнаружилось. Возможно, бабка из вредности забрала их с собой. Активированный гроб уже не подлежал вскрытию, а пилить его они, конечно, не собирались.
Наметившийся было выход исчез под завалом непредвиденных обстоятельств. Такое фатальное невезение могло кого угодно вывести из себя. Вадим устроил в подвале небольшой разгром, просто, чтобы выпустить пар. Глен в этом бесчинстве непосредственного участия не принимала, но и не пыталась защищать чужую собственность. Есть люди, которым нравится только смотреть…
В люк неожиданно заглянула Келли. Она ничего не сказала, но по выражению ее лица стало ясно, что снаружи происходит нечто из ряда вон выходящее. Быстро выбравшись из превратившегося в склеп подземелья, они прильнули к стеклам окон, обращенных на главную улицу. Там, напротив входа в дом стоял большой солидный мотоцикл. Рядом с ним возился тщедушный человечек в темно-синем комбинезоне и ярко-желтом шлеме. Выгрузив из обтекаемого багажника, совмещенного с задним сиденьем, пару вместительных пакетов, он щелкнул сигнализацией и направился к дверям. При этом шлем он так и не снял.
Таиться больше не имело смысла. Вадим и Глен изготовились к «взятию языка». Субтильный одиночка не мог оказать серьезного сопротивления. Уж из него-то они вытрясут хоть сколько-нибудь полезную информацию. На сумасшедшего старичка, заскочившего проведать свою полоумную подружку, мотоциклист не походил ни осанкой, ни точностью движений.
Едва гость шагнул через порог, в грудь ему уперся ствол, а Глен, перехватив пакеты, намертво блокировала его тонкие запястья.
– Не дергайся, – поигрывая пистолетом, строго посоветовал Вадим. – Служба Безопасности! – многозначительно соврал он. – Мы проводим спецоперацию…
Сквозь зеркальное забрало шлема лица вошедшего видно не было. Комментировать происходящее он, судя по всему, тоже не собирался. Вадиму на секунду показалось, что их посетила какая-то биомеханическая кукла. Впрочем разгадка близко! Подхватив пленника под руки, они завели его в гостиную и усадили на диван.
– Сними шлем, – приказал Краснов. – Документы имеются?
Мотоциклист неохотно повиновался.
– Черт, – тихо крякнул Вадим, делая шаг назад.
Из-под желтого армированного пластика вывалился длинный хвост пушистых каштановых волос. Перед ними сидела молоденькая симпатичная девочка, совсем еще ребенок, лет четырнадцати, не старше. Что интересно, в ее взгляде не чувствовалось и намека на страх, только недоумение.
Вадим представил, как по-дурацки он сейчас выглядит, и спрятал пистолет.
– Привет! – скупо улыбнулась Глен. – Не бойся нас…
– Я и не боюсь! – с вызовом ответила девочка. – Все-таки выследили…
Вадим и Глен недоуменно переглянулись.
– Почему это ты нас не боишься? – понизив голос, спросил Вадим, полагая, что в данном случае подбираться к истине надо окольными путями.
– А что вы мне можете сделать?! – искренне удивилась гостья.
Наивное дитя, подумал Краснов, или глупое.
– Конечно, ничего плохого мы тебе делать не собираемся, – заверила ее Глен. – Давай просто поговорим.
– Стыдить будете? – скривилась девчонка. – Воспитывать. Я знаю закон. Да, я возила бабке продукты. Ну и что? Здесь она никому не мешала!
– Погоди, – Глен уселась на подлокотник кресла. – Тебя как зовут?
– Мария.
– А меня – Глен. Машенька, расскажи нам, пожалуйста, о своей бабушке.
– Чего рассказать?
– Ну, почему она жила тут одна?
– Вы че, издеваетесь что ли?
– Мы хотим знать правду, – невозмутимо произнесла Глен. – А расспросить твою бабушку уже невозможно…
– Что, уже?.. – вздрогнула девчонка.
Глен скорбно вздохнула. Вадим отошел, чтобы не нависать над убитым горем ребенком, и облокотился на стену.
– Наконец-то! – радостно вымолвила заботливая внучка. – Так че тогда приехали-то? Ха! Я надеюсь, она успела забраться в гроб? Или придется вызывать «смертных мойщиков»…
– Кого вызывать? – насторожился Вадим.
Девочка как-то странно на него посмотрела.
– Вы вообще кто такие?! – заволновалась она.
– У тебя есть мобильный телефон? – спросил Вадим.
– Нет.
– Почему?
– А чтобы всякие придурки не домогались!
Эта фраза прозвучала очень двусмысленно. Разговор явно не клеился. Но давить на ребенка нельзя. Девочка могла упереться, не пытать же ее в самом деле. Пожалуй, действительно проще было рассказать ей все как есть, ну или почти все, и тогда, приобщившись к чужой тайне, она выложит то, что знает сама.
– Мы давно не были на Земле, – печально, словно ища сочувствия, сказал Вадим. – Мы
