меня учила. – Отвечай!
– Нет… Нет, матушка, все совсем не так, – причитала я, даже не поняв, когда по моим щекам начали бежать слезы ужаса. Я совсем себя не контролировала. После перерождения мне казалось, что я способна измениться и постоять за себя… но все усилия оказались тщетными перед этой женщиной, с которой я ощущала себя… ничем. Даже меньше, чем ничто. – Я ничего не сделала…
– Врешь! – зарычала свекровь, и хлестнула меня по лицу своим сложенным веером. Я уже по опыту знала, что он сделан таким образом, что не оставлял следов, но был довольно увесистым и мог причинять много боли.
Я всхлипнула и затихла. Ощущая себя, собакой, мысленно я упрашивала себя сделать хоть что-то. Хоть что-нибудь: закричать, оттолкнуть, да хоть на ноги подняться. Но не могла пересилить внутренний страх и просто покорно замерла, ожидая новых побоев.
От своей никчемности стало так тошно, что я почти возжелала очередной боли. Я настолько жалкая, что, вероятно, заслуживаю этих мучений…
– Думаешь, можешь поступать, как тебе вздумается? Ты забыла свое место? – расхаживала свекровь из стороны в сторону, пока я потрясенно смотрела в пол, сидя на коленях. – Ты, безродная тварь, посмела покуситься на мое место? Кем ты себя возомнила? – задавала она вопросы, но не ожидала ответов, в которых не нуждалась. Почувствовала, как вторую щеку обожгло, но вновь проглотила вскрик и покорно молчала. – Смеешь идти против моей воли? Такая грязь, как ты, должна следы мои целовать, за всю ту милость, что тебе была оказана моей семьей, а ты смеешь кусать руку, что была к тебе добра?
Голова вновь дернулась от удара, но я не обратила внимания на боль. Лишь мимолетно заметила, что взгляд резко метнулся наверх, а волосы упали на лицо, которое свекровь задрала вверх.
– Как ты смела? – практически завизжала она. – Решила настроить сына против меня?
Я замотала головой, вновь ощутив приступ ужаса, стоило посмотреть в суровое лицо свекрови. Меня затрясло, а из глаз сильнее потекли слезы.
– Опять врешь?! – закричала она, и от очередного удара я уже окончательно повалилась на пол, где переводила дыхание, которое совершенно не слушалось меня. Я буквально задыхалась, захлебываясь слезами без возможности даже звук издать.
«Леди должна принимать наказание покорно и молча» – пронесся у меня в голове голос свекрови.
– Мало тебе было покуситься на мою власть в доме, так ты еще науськивала Сиэля занять место при императорском дворце? Совсем совесть потеряла? – кричала она, пока я тихонько плакала, а в голове билась мысль с просьбой о помощи.
«Кто-нибудь… Пожалуйста… Хоть кто-то, помогите…» – окончательно убедившись в своей полной беспомощности перед свекровью, молилась я про себя.
– Вздумала меня игнорировать?! – взвилась свекровь, а кто-то дернул меня за плечо и вновь поставил на колени. В плечо впились сильные пальцы, которые наверняка оставят синяки. В этом положении меня и удерживала главная горничная, пока свекровь пальцами с длинными ногтями обхватила мой подбородок и заглянула в глаза. Ногти больно царапали кожу, но я вновь не смогла пошевелиться. Даже дышать было страшно. – Ты все исправишь, поняла меня? – вкрадчиво заявила она. Я с готовностью кивнула, даже не отдавая себе отчета в действиях. Просто очень хотелось, чтобы это все закончилось. Даже если вновь придется терпеть унижения и пренебрежения, боль. Я была готова на все, лишь бы сейчас забиться в угол своей комнаты и проплакать там до темноты в полном одиночестве. – Ты больше не посмеешь меня ослушаться и сделаешь так, как я тебе говорю, – не спрашивала, а утверждала она, и я вновь кивнула, заметив, как от моей покорности она слегка расслабилась, довольствуясь полной властью надо мной. – Отлично. А теперь, проси прощения за все доставленные тобой неудобства, – надменно потребовала мадам Фелиция, отходя на несколько шагов и чинно садясь на софу.
Я поняла, чего она требовала от меня, почувствовав, как Клара давит на мое плечо, вынуждая наклоняться ниже. Свекровь ждала, что я окончательно паду и буду на коленях вымаливать прощения. За все пять лет моего супружества в прошлой жизни, таких крайностей было лишь несколько раз. Именно поэтому я знаю, что данный вид моего унижения доставлял свекрови наибольшее удовольствие, которое она берегла на особые случаи. Этот случай в ее понимании был особенным, и сейчас она жаждала растоптать меня окончательно.
В мыслях пронеслись последние дни, начиная с моего возращения в прошлое и то, что я успела добиться всего за несколько дней. Я смогла постоять за себя все эти дни. Но сейчас… перед этой женщиной, я совершенно беспомощна. Вся моя воля и гордость превращаются в ничто, и я ничего не могла с этим сделать. Все мои мысли заняты лишь тем, чтобы поскорее закончить все и оказаться в одиночестве, лелея свое несчастье и израненную душу.
Потому и сейчас я даже не допустила мысль о собственной защите или сопротивлении, и покорно опустила голову к самому полу, тяжело дыша и набираясь сил, чтобы произнести слова, которые вновь втопчут меня в грязь.
Но как только я набрала в легкие воздуха, в дверь внезапно вошли без стука, а я услышала гневное:
– Я сказала не мешать мне. Как вы смеете вмешиваться в наш разговор и врываться без разрешения?
Сил не хватало даже на то, чтобы перевести взгляд и посмотреть, кто ворвался в комнату, и я была сосредоточена на том, чтобы дышать, смотря стеклянным взглядом в пол прямо перед своим лицом.
– Мне очень жаль, мадам, что помешал, но я забираю Ее Светлость! Сэр рыцарь, позаботьтесь о герцогине, – услышала я смутно знакомый голос, который сейчас даже не могла распознать среди остальных. Ко мне кто-то подошел, а затем сильные руки аккуратно подняли меня с пола и прижали к своей груди, к которой я прильнула словно маленький ребенок, дрожа всем телом. Грудь, на которой я спрятала свое тихо рыдающее лицо, была широкой и твердой, облаченная в легкий доспех. Я не понимала, кто меня спасал, кто держал меня на руках и кто осмелился спорить с великой герцогиней. Кажется, в тот момент я даже не осознавала, что все это делают разные люди, а не один человек. Меня занимала лишь мысль о том, что, кажется, скоро меня заберут из этой страшной комнаты.
Поскорее бы... Пожалуйста, молю... Поскорее...
– Жак! – рявкнула Клара, но даже после этого
