стихийно возник город, который простирался от нынешнего Старого Эджипорта на юге, до речки Глинистой на западе, залива святого Мартина на востоке и холмов Винслоу на севере и считался одним из самых больших на этой части континента.
Землями к северу и югу от нынешнего Бёрка правило богатейшее эльфийское королевство Лентания[1] во главе с династией Ферроданов, которые почти не ввязывались в войны с соплеменниками, но очень умело наживались на их распрях. Именно поэтому все территории королевства по восточному берегу процветали. Эниома не была самым крупным городом страны, но вполне могла посоперничать со столицей, что находилась севернее, неподалеку от нынешнего Челсфорда.
В крепости правила вторая по значимости ветвь короны – Таурроданы. Они могли претендовать на престол, только если главная ветвь окажется сломанной. Поэтому Таурроданы реализовали себя в торговле и стали очень успешны. Безусловно, возвышение и богатство второй ветви начало напрягать правящую династию, и вскоре Лентанию захлестнула агония гражданской войны.
Историки говорят, что самые жестокие войны – те, что проходят внутри страны. И они правы. Междоусобица между Таурроданами и Ферроданами показала, насколько непримиримы могут быть стороны. Они бросали в горнило битв всё новые и новые силы, истощали собственные запасы и совершенно позабыли о том, что остальные королевства спят и видят, чтобы заграбастать чужие территории. Это была эпоха тотальных предательств, так что никто не удивился, что наследный принц Таурроданов Хапион, которого оставили защищать Эниому, предал свою семью в обмен на золото соседнего королевства Асмен. Крепость взорвали начиненные порохом бочками. Остались только пылающие руины. Сам Хапион пережил Эниому всего на несколько лет – оставшиеся после разгрома Таурроданы нашли наследного принца в Эстальоне и жестоко отомстили.
История эта до сих пор считается самой мрачной страницей бериллового дома. Местные эльфы стараются об этом не вспоминать.
Шло время, местность вокруг разрушенной крепости заново обживалась, а городок, переименованный в Астфай, стал приютом для многих народов: гномы, эльфы, люди оседали здесь, чтобы начать жизнь с чистого листа. Занявшее эти территории королевство Асмен, позволило жителям свободно торговать по всему миру. И город вновь возродился. Сюда стекались лучшие торговцы со всего Эндара.
Но эльфийские войны вновь и вновь напоминали о себе. Астфай был лакомым куском для Лентании, которая считала эту территорию своей, Асмен же планомерно превращала город в плацдарм для возможных боевых действий. И когда королевства схлестнулись друг с другом, Астфай вновь сожгли дотла.
Город Бёрк был основан чуть менее трехсот лет назад, теперь уже человеческой цивилизацией. Люди знали истории эльфов о проклятии этого места, мол, город дважды жестоко платил за удачное местоположение, но не послушали. К тому моменту, континент был практически целиком захвачен людьми, и никто не обращал внимание на эльфийские россказни.
Город рос медленно и практически целиком зависел от моря. Уже в эпоху Угля, когда Вэйрин перешел от монархии к республике, эльфийские дома запросили себе место под собственный анклав, как это было в Челсфорде, Сиветоне, Викингеме и многих других городах страны. Им выделили небольшой пятачок земли от канала Костей до восточного холма Крайт, позволив делать с этой территорией всё, что они захотят. Условие было только одно – уважение человеческих законов. Эльфы назвали его Элв Каэлора, что значит «эльфийское убежище».
Эту историю рассказали Лайону ещё в колледже на уроках истории Вэйрина. Много лет она хранилась в его памяти совершенно без дела, просто занимала место в мозгу. И вот, спустя девять лет, ожила яркими красками.
Он без труда заехал в Элв Каэлора по проспекту Семи домов. Отправляясь в эльфятник, Лайон был готов к блокпостам, проверкам, надменным вопросам. И ничего из этого не встретил. Район будто жил своей обычной жизнью – существа ходили на работу, ели уличную еду, разговаривали, ругались на правительство. Ничем не отличишь от людей.
В пасмурную погоду Дом Света не производил впечатления монструозности, как вчера ночью. Да, это всё ещё впечатляющий кристалл соли, воткнутый в землю посреди города, и всё же, это всего лишь здание, царапающее низкие свинцовые облака тонким серебряным шпилем.
Лайон припарковался за эльфийской резиденцией и медленно поднялся по широким ступеням. Тяжелые дубовые двери автоматически распахнулись, явив ему гигантский холл из белого и серого мрамора. По периметру в три ряда располагались офисы. Сотни небольших помещений размером три на пять метров, за полупрозрачными стеклами которых, работали люди, эльфы и гномы. Похоже, в Доме Света располагались почти все необходимые эльфийскому анклаву службы: от соцобеспечения и до банков. Вроде удобно, но как в этом ужасе ориентироваться?
Он подошёл к стойке информации и рассмотрел подробный план Дома. Оказывается, над его головой за зеркальным потолком были ещё этажи. Лайону нужен был одиннадцатый этаж. Самый верхний.
На зеркальном лифте Лайон поднялся до своеобразного «пентхауса». Когда двери открылись, перед ним возник высокий эльф с седой бородкой и удивительно лощеным лицом. Оно поблескивало желтовато-розовым светом, будто кожу сначала растянули в нескольких местах, а затем нанесли прозрачную плёнку.
– Вам назначено? – елейным голосом поинтересовался эльф.
– Можно сказать и так, - расплывчато ответил Лайон и прошёл в приёмную.
В отличие от громадного холла, она была смехотворно маленькой. Всего пять на десять метров, белые стены и серый пол из того же мрамора, что и внизу. И всё же отличительная черта любого эльфа – принадлежность к дому – была ярким пятном в этой светлой комнате. Прямо напротив высоких дверей в кабинет Триандла, Лайон разглядел серо-голубую сову на зеленом фоне – герб Бериллового дома.
– Как вас представить? – спросил эльф.
– Я сам себя представлю, - отрезал Лайон и пока швейцар не успел запротестовать, рывком потянул на себя двери.
Кабинет главы эльфийской диаспоры тоже был маленьким. Почти такой же, как приёмная. Все стены до высокого потолка покрывали книжные полки с тысячами книг. Они также лежали на полу: очень аккуратно, будто являлись таким же предметом интерьера, как два зеленых кресла возле окна или широченный дубовый стол. Лайон отметил, что здесь даже слишком минималистично.
Триандл Даргосский сидел за столом и что-то записывал. Он даже не поднял взгляда на Лайона: то ли не заметил, то ли знал, кто к нему заявился. Лайон медленно прошёл ближе и уперся руками в столешницу, нависая над эльфом. У Триандла были не очень выделяющиеся уши.
– Присядьте, мистер Нейгард, я сейчас закончу, - всё также не глядя на него, сказал Триандл и указал кивком головы на одно из кресел.
Эльф закончил
