и обхватывает меня.
— Плевать на что? — повторяет Акуджи.
— На то, что человеческие солдаты сейчас окружают стену с оружием. — Самаэль ухмыляется, бросая эту бомбу.
Я расширяю глаза, мы все смотрим на него, а затем начинается хаос.
ГЛАВА 24
КАТОН
— Что? — рычит Акуджи.
Я стараюсь сохранять спокойствие, даже когда притягиваю Талию ближе, желая ее защитить. Я боюсь, что они пришли за ней.
Акуджи, должно быть, переживает тот же внутренний спор, потому что Ария утешает его.
— Они не пришли, когда я была за стеной с Талией, так что они не за нами. Хотя странно, что они сделали это сейчас.
— Почему? — спрашиваю я, желая понять, как мне лучше защитить Талию.
— Они пришли только сейчас, после того как другая женщина прошла через стену, так что же им нужно? От вас? Они пришли бы раньше, если бы хотели новой войны с монстрами, а если бы им нужны были мы, они пришли бы несколько дней назад. Логично предположить, что им нужна женщина. — Ария переводит взгляд на Самаэля. — Женщина, которую ты забрал.
— Ты забрал женщину? — Я зарычал, красный цвет застилает мне зрение. Мысль о том, что этот… этот ублюдок похитил невинную человеческую женщину, пробуждает во мне защитные инстинкты, и я становлюсь скорее зверем, чем человеком. Я чувствую руку Талии, ее мягкую маленькую ладошку, у меня на спине, удерживающую меня, а затем ее губы на коже, потом я успокаиваюсь.
Если бы только Талия знала о его репутации, о том, на что он способен и что он собой представляет. Ей было бы страшно даже находиться рядом с ним. Он чудовищнее любого из нас и неоднократно доказывал это своими действиями — действиями, которые привели его на территорию
Дарклингов в полном одиночестве много лет назад, прежде чем он основал свое собственное племя отщепенцев.
Я отхожу от Самаэля вместе с Талией подальше, не доверяя ни ему, ни его нестабильному поведению, ни его товарищу. Я не хочу начинать войну, но если он еще хоть раз взглянет на нее, ему конец.
— Она пришла на нашу территорию через стену. Законы гласят четко, — огрызается Самаэль.
Мой страх за невинную женщину только усиливается. Она даже не представляет, во что ввязалась. Возможно, она убегала от людей, а вместо этого наткнулась на нечто гораздо худшее.
Если она бежала и готова была войти в забытый город, наполненный нами, чтобы уйти от того, кто ее преследовал, значит, она знает что-то важное, что-то, что мы можем использовать для защиты наших людей и суженных. Акуджи, должно быть, думает о том же, потому что его слова повторяют мои мысли.
— Она должна что-то знать, — пробормотал Акуджи. — Мы должны выяснить, что.
— Она наша пленница, так что мы узнаем, что она знает. — Самаэль злобно ухмыляется.
Кровь грохочет в моих ушах. Я знаю, что он будет пытать ее и делать с ней невыразимые вещи. Акуджи не было рядом, когда Самаэль сошел с ума и превратился в монстра, которым его называли даже наши люди.
Он всегда был другим, и мы все понимали, почему, но он поддался этому.
Он стал дарклингом, монстром, которого боятся даже наши люди, и теперь у него в плену человек — одна из тех созданий, которых он ненавидит больше всего на свете.
— Если ты тронешь хоть один волос на ее голове, я разорву тебя на куски, — предупреждает Акуджи, в очередной раз доказывая, что мы думаем одинаково.
— Он этого не сделает, — медленно говорит Ария, встречаясь взглядом с Самаэлем. — Потому что если люди ее ищут и узнают, что он убил или ранил ее, они придут за ним и его народом. Он будет ответственен за то, что снова начал войну и, если я не ошибаюсь, нарушил ваши законы. Разве не так? — Ария смотрит на своего спутника жизни, и я вижу, как в его глазах светится гордость. Дура. Я качаю головой и притягиваю Талию поближе, радуясь, что Талия не рисует себе мишень против этого зверя.
— Верно, малыш, — хвалит Акуджи, и я отворачиваюсь, чувствуя, что прерываю его. То, как они смотрят друг на друга… Хотел бы я, чтобы Талия смотрела на меня так же, как я на луну и звезды, но это эгоистично, и я счастлив тем, что мы имеем. Она — моя спутница по жизни, моя любовь, даже если она никогда не захочет этого. Я никогда не буду давить на Талию или причинять ей боль, как это делали все остальные. Я просто буду рядом, чтобы поддержать ее и защитить от жестокого мира, который не видит ее величия, доброты и красоты.
Самаэль предупреждающе рычит, заставляя меня выпустить когти, когда Акуджи делает шаг навстречу своей паре.
— Ладно, раз она твоя пленница, то тебе придется спрашивать ее, и ты не причинишь ей вреда и не тронешь ее даже пальцем. Если я узнаю, что ты это сделал, племена соберутся вместе, и мы уничтожим тебя.
Мы все соберемся вместе. За то время, что Самаэль провел, зализывая раны на своих темных землях на севере, он стал сильнее и одичал. С ним не стоит связываться, но знаю, что однажды мы это сделаем, пока он медленно погружается в безумие.
Но не сегодня, не с Талией. Она может пострадать, и я никогда себе этого не прощу. Помня о безопасности своей подруги, я вмешиваюсь, чтобы разрядить обстановку, пока она не привела к кровопролитию.
— Хватит. Мы не можем позволить себе междоусобицу, если люди придут за нами. Мы должны работать вместе. Пока мы ждем, чтобы узнать, что знает человек, мы должны разработать план по сдерживанию и наблюдению за людьми на наших границах.
— Что ты предлагаешь? — спрашивает Акуджи, зная, когда стоит прислушаться к моим словам, ведь именно я первым помог разделить земли и придумать племенные территории, а также протоколы безопасности. Тем не менее, он предупреждающе смотрит на Самаэля.
Мне нужно удержать его внимание, пока Самаэль не сделал шаг. Мне нужно, чтобы он понял, чтобы все они поняли. Мой первый инстинкт — защитить наш народ, но в данный момент я не знаю, как это сделать, и в моих словах слышится неуверенность.
— Как я уже сказал, мы должны работать вместе. Они еще не напали, а значит, либо наблюдают за нами, либо чего-то ждут. Мы должны делать то же самое — наблюдать за ними и быть готовыми на случай, если они снова
