на ближайшее свободное место.
— Кэт, прости! Глупость сказал.
Я сжимаю губы и смотрю в боковое окно.
— Мой муж был самым лучшим человеком в мире. И всё у нас было, понял? — Поворачиваюсь и смотрю прямо в его глаза. — У нас была настоящая семья. И я его любила. Люблю…
— Понял. — Филипп поднимает руки вверх. — Клянусь, больше не буду. Мир?
— Мир. — Я закусываю губу и снова отворачиваюсь к окну.
Филипп привозит меня домой.
— Я зайду?
Качаю головой.
— Хватит с меня на сегодня. В следующий раз. Обещаю пригласить на кофе.
Филипп недоволен, но не настаивает. Почему-то сегодня особенно ощущается пустота дома… На комоде так и лежат его ключи. Проверяю мобильный — ни звонков, ни смс.
Жасмин не наблюдается. Скорее всего, в своей комнате. Она старается не попадаться мне на глаза. Так тоскливо… Разговор с Филиппом разбередил душу. Мне не хватает моих близких людей. Я хочу, чтобы жил мой муж. Я хочу, чтобы жили мои родители…
Завариваю свой фирменный кофе. Аромат спелой вишни заполняет кухню. Подхожу с чашкой к окну. За ним тоже тоска смертная… Кладу руку на стекло, упираюсь в неё лбом и плачу. Тихо, чтоб никто не слышал. Но это же Жасмин.
Меня обнимают ласковые руки, поворачивают к себе, и я срываюсь. Я рыдаю так, как плачут маленькие девочки в руках любимых мам, с надрывом выплёскивая всю свою боль.
— Ну-ну, Кэтрин… — Жасмин гладит меня по волосам, — Детка… всё будет хорошо…
Мне очень хочется верить ей.
****
— Мадам, к вам импозантный молодой человек. — Жасмин с улыбкой вплыла ко мне в комнату.
— Кто? — Да знаю я, кто. Его настойчивости можно позавидовать.
Жасмин держит в руках визитку.
— Филипп Болье.
Откладываю ноутбук и спускаюсь за Жасмин вниз. Филиппа экономка держит у двери. Умница моя.
В руках у Филиппа аккуратная корзина свежайших орхидей.
— Прости, Кэтрин. Мне показалось, что вчера в такси я тебя довольно сильно обидел.
Сегодня он играет в солидного бизнесмена. Классический костюм с иголочки, туфли натёрты так, что слепят своим блеском. Задрот элитный. Он протягивает мне корзинку.
— Примешь в качестве извинения?
— Привет. Проходи. — Киваю в сторону гостиной.
Филипп цепким взглядом проходится по обстановке, останавливается на моей картине. Мы с Жасмин решили, что ей самое место в гостиной и даже сами вбили гвоздь в стену. Патрик бы упал в обморок, глядя на наши варварские действия.
— Красиво. Кто писал?
— Одна известная художница…
— Такая известная, что ты даже имени её не знаешь? — Хмыкает Филипп.
— Ты зачем пришёл? — Перевожу разговор на другую тему.
— Решил не ждать, пока ты меня в гости позовёшь. Ты ж только обещаешь… — Он притягивает меня к себе за талию, заправляет за ушко тонкий локон. — Без косметики ты совсем девочкой выглядишь…
Та да, мой пресловутый бэби-фейс.
— Не нравится? — Чуть откидываю голову назад.
— Очень нравится… — Его голос опускается почти до шёпота. Его губы касаются моих. Он пробует пойти дальше и углубить поцелуй, и я позволяю.
Жасмин специально громыхнула подносом, и Филипп очень неохотно меня отпустил. Прикладываю пальцы к губам.
— Кофе, мадам, месье… — Жасмин поставила поднос с двумя крохотными чашечками из тончайшего фарфора на стол. Терпеть их не могу! На глоток.
Филипп тоже не в восторге. Но Жасмин, пожелав нам «bon appetit» с каменным лицом и грацией королевы покидает нас.
— Она издевается? — Филипп растерянно прочёсывает великолепную каштановую гриву пятернёй. — Понятно, ей я тоже не нравлюсь.
— Почему тоже?
Филипп игнорирует мой вопрос.
— Пошли гулять?
Неожиданно для самой себя соглашаюсь. Мы едем в один из красивейших парков Парижа — Тюильри. Всё утро шёл, такой редкий здесь, снег, и лёгкий белоснежный налёт покрывает статуи, фонтаны, деревья и дорожки. Даже вечнозелёные высокие разлапистые пальмы обзавелись белыми панамками. Работающие фонтаны посреди заснеженного сада выглядят совсем нереально… Сегодня Тюильри выглядит особенно романтично и поэтично.
Мы пьём горячий глинтвейн и шоколад, гуляем, держась за руки. Чудесный день!
— Кэтрин, мы приглашены на очередной благотворительный вечер в Одеоне. Я очень хочу, чтобы ты пошла со мной.
— Только ты? — Усмехаюсь.
— Боже, конечно, не только я. Ты только прикинь, какая там скукота смертная. Если бы не отец, я бы хрена туда пошёл. Но он упёрся. «Ты должен соответствовать фамилии… Пора браться за ум… Ты мой наследник…» — Филипп перекривляет отца, заставив меня расхохотаться.
— Смешно тебе… — Длинные пальцы сильнее сжали руль. — Если бы ты знала, как я ненавижу всю эту показуху… Так пойдёшь? — Филипп паркуется у моего особняка.
А он не так безнадёжен, как могло показаться. Я прикидываю, что там я могу увидеть того, кто вычеркнул меня из своей жизни. Возможно, я дам нам последний шанс. И если не получится, я пойду своей дорогой.
— Конечно, милый. Не могу ж я бросить тебя в такой трудный момент.
— Ты спасаешь меня от буйного помешательства. — Он тянется ко мне губами. Я быстро чмокаю его и выскакиваю из машины.
Глава 42
Занятия в универе занимают всё моё время. Каждый день я попадаю домой уже ближе к вечеру. Жасмин ворчит и усиленно меня кормит. Она понимает. Поступить здесь в университет легко, учиться — очень трудно. А я позволила себе расслабиться на зимние праздники, и теперь приходится нагонять то, что могла делать спокойно и медленно.
Филипп усиленно играет в моего парня. Ему не нравится моя несговорчивость — я всё ещё не допускаю секса с ним, оставаясь на уровне жарких поцелуев. А он с завидным постоянством приходит ко мне на «попить кофе». Жасмин с явным злорадством ставит перед нами те крохотные чашечки.
— Не понимаю… — Как-то не выдержал Филипп. — Она, что, намекает, что мне не стоит здесь задерживаться? Почему ты терпишь такую дрянную прислугу?
Вот так… мамми — дрянная прислуга. Аристократ хренов.
— Моя Жасмин — не прислуга, Филипп. — Мой холодный тон тут же остужает его. — Она — кто угодно, но точно не прислуга. Если тебе что-то не нравится, можешь не приходить в мой дом.
Как же меня царапнуло это «прислуга». Я давно рассматривала Жасмин, как члена семьи, как близкого человека. Может, я слишком сентиментальная, а может, потеряла слишком много близких людей. Это унизительное, по моему мнению, слово вызвало во мне желание пройтись по холёному лицу ногтями.
— Да ладно, расслабься. — Филипп тут же съехал со своего надменного тона. — В пятницу заеду за тобой часам к шести. Пожалуйста, будь готова.
Вроде, и не сказал ничего такого. Но меня уже раздражает его манера общаться. Жасмин моя
