Леда.
– А откуда ты его знаешь?
Леда замерла. Память подкинула несколько бесформенных пятен, которые шипели на хьясу на корабле ее родителей. Кем они были? Вряд ли такими же, как Буян, Леда никогда не слышала ни о ком подобном. С другой стороны… может, детские воспоминания тоже сыграли свою роль. Может, Буян говорил так, потому что нити выцепили что-то и от самой Леды. Что-то кроме того, что Буян – Беневолент – оказался в Инезаводи. И оказался здесь, кажется, благодаря Алетее.
Превращался ли он прямо в ее утробе или потом, в воде, там же, где очнулся?
Буян водил ее на то самое место – ничем не примечательный кусочек пляжа чуть дальше по побережью. Песок и пожухлая трава, как и везде. И, конечно, туман.
– В детстве учила немного, – ответила Леда. – И не забывала в юности.
В Цеховой библиотеке было несколько книг на хьясу – в основном кулинарных, но всё же. Леда не хотела забывать эту часть детства. Хватало и того, что родители в ее голове плавали нечеткими образами, словно медузы после бури.
– Значит, правду бабушка говорила… – немного обреченно протянул Тиль, поджав колени к груди и обняв их.
– О чем?
– О том, что учить другие языки полезно. Мне бы это очень пригодилось. Потому я и начал… как у меня получается?
Леда усмехнулась.
– Пока ты сказал: «Убирайся прочь» и «Раковина». Не самый полезный набор для общения.
– Я думал, – Тиль перевел взгляд на Буяна, – он со мной здоровается. Это совсем не вежливо, мистер Буян.
Леда приподняла уголок рта, повернулась в сторону Буяна и замерла. Он лежал неподвижно, как делал часто в ее компании, – разве что иногда шуршал кольцами своего длинного хвоста и шевелил щупальцами. Гребни его поникли, а нижние веки, плотные и темные, закрывали теперь четверть глаза. Что-то было не так. Но что?
Ах.
Леда инстинктивно распрямила плечи. Буян их не понимал.
Он говорил, что слышал песню, но не понимал ее. Из человека он превратился в… в Буяна. Узел Ветров. Отца кораблекрушений. Чудовище, которое пыталось узнать свою природу и спасало людей, чьих слов не понимало.
– Прости. – Леда поднялась на ноги и подошла поближе к Тилю – и к Буяну тоже. – У нас тут небольшой языковой барьер.
Тиль оторвал от нее недоумевающий взгляд, чуть сдвинул брови и наконец невнятно прошипел:
– Прасти?..
Глаза Буяна расширились – солнце на темном небосклоне, совершенно небывалое зрелище, – а потом он растянул пасть в клыкастой улыбке.
Глава тринадцатая, в которой у Леды получается
Тиль схватывал на лету.
Он ходил в школу, как и все дети Инезаводи, но почти никогда о ней не говорил. Леде хорошо было знакомо это молчание. Она помнила местную школу. Если бы не Сольварай и не близнецы Ваари, Леда сбежала бы отсюда еще раньше.
И не то чтобы она совсем не пыталась – однажды ей удалось добраться до мерного камня с названием, у въезда на территорию города. Дядя вернул ее собственноручно и запер в одной из комнат на несколько дней. Тогда Леда жалела, что в особняке нет тайных ходов. В книжках они были всегда!
Тиль появлялся на пороге Леды так часто, что при других обстоятельствах она бы давно это пресекла. Но мальчишка не мешал ей, когда она занималась ножницами, и всегда уходил, если его разворачивали на крыльце. Леде не хотелось, чтобы Тиль узнал о ее почти соседе – и в первую очередь о проходе из пещер в подвалы.
Однажды он испугал ее, замерев и заговорив о песне. Они сидели в зале, на полу, у низкого столика, и Тиль вдруг оторвал взгляд от книжки с картинками, которую стащил с полки, подскочил к Леде и схватил ее чуть повыше запястья.
– Что такое?
– Слышишь?
Леда прислушалась. Где-то на втором этаже выл ветер – крыша местами прохудилась, но Леду это мало волновало. Где-то капала вода. Нить отопления в ее руках еле слышно потрескивала.
– Что именно? – спросила Леда, надеясь не услышать в ответ то, что мгновение спустя сорвалось с губ Тиля.
– Песню.
Она снова прислушалась, но никто не обещал ей ответов на все вопросы и исправления всех ошибок. Леда отложила ножницы и отопительный коробок, взяла Тиля за руки и заглянула ему в глаза.
– Далеко?
Она не стала спрашивать, уверен ли он. Словами Тиля и так слишком часто пренебрегали.
– Кажется, да, – Тиль отвел взгляд и попытался высвободить чуть дрожащие руки из хватки Леды. – Иногда я слышу ее, когда хожу с бабушкой Лисой по делам…
– А она слышит песню?
Он мотнул головой, а потом замер – рот его сложился в почти идеальный круг.
– Стихла? – сглотнула Леда.
Тиль кивнул.
Она не стала спрашивать и о том, что ему снится. Страхи чересчур искусно проникали во сны. Леда потянулась к припрятанным восковым шарикам – она подозревала, что помощь от них вышла бы чисто символическая. Но всё же.
– Если вдруг захочется все-таки побежать за ней. Или на ее зов побежит кто-то еще.
Тиль зажал шарики в руке и кивнул. Леда была почти уверена, что всему виной переутомление – в последнее время синяки под глазами Тиля могли соревноваться с местными оврагами. Но она не хотела пренебрегать его словами и спросила о песне Буяна. Тот обеспокоенно зашевелил щупальцами, но покачал головой. В тумане царила тишина. Жизнь шла своим чередом.
– Вечер д’брый! – раз за разом старательно выплевывал Тиль, выныривая из хлипкого тумана в тепло маяка, и шлепался рядом с Ледой, которая разбирала очередную кучку ножниц или безуспешно пыталась управиться с ножницами Жоррара.
– До встречи! – кричал Тиль, выбегая из дома Астарада. Он словно чувствовал, что Буян ждет в подвале своего часа.
– Так ты точно никого и никуда не утаскивал? – спросил он в один из шестых дней, перед очередным Плетением.
Леда выронила ножницы – руки у нее и так давно дрожали – и резко повернулась к Буяну. Но он только вздохнул – глубоко и утробно, пошевелив щупальцами. А потом рассказал о том, что помнил.
Они говорили об этом и с Ледой. Конечно, говорили, потому она и знала, что спасенный им не мог быть Ваари, но вполне мог быть Аташи. Она бы поняла рыбака, если бы тот после такого сбежал далеко и надолго… но почему он об этом никому не сказал?
Он что-то искал в воде. Искал отчаянно, так, словно это «что-то» было очень важным. Может, счастливая удочка или еще какая безделушка, приносящая удачу? Рыбаки были суеверным народом.
Сольварай не рассказала об Аташи ничего нового: мало кто знал его хорошо. Он держался особняком: появился в Инезаводи однажды вечером, причалил на лодке в заливе Клинка вместе со всем своим скарбом. Купил сеть и арендовал домик у вдовы Мэлис в обмен на часть улова. Та была только рада разнообразить ассортимент своей лавки, которая почти полностью зависела от фермы Жадаров. С ней Леда тоже поговорила после очередного визита в «Край света» – никаких ответов из Двужилья. Мэлис не знала про Аташи ничего, кроме его имени и того, что он не отличался пунктуальностью.
– Еще он постоянно прикармливал кошек, спасу не было, – пробурчала она, а потом запнулась. Она верила, что Аташи просто отправился дальше – мало ли на свете мест, где можно молча ловить рыбу и возиться с кошками. Но если с ним что-то случилось… лучше на него не жаловаться. – Вернется из тумана и утащит меня за собой, – закончила вдова, всучила Леде завернутого в несколько слоев бумаги радужного ската и вытолкнула ее за дверь.
Леда понятия не имела, что ей с этим скатом делать. Буяну он понравился.
Он никогда не ел при Леде и всегда отказывался, если она предлагала ему что-то из собственных запасов. Готовила Леда неважно, но испортить что-то простое было сложно даже для нее. А потом Леда притащила несколько сладких лепешек, которые всучила ей, хитро прищурившись, Лиса, и Буян впервые с интересом потянулся к низенькому столику в зале, вокруг которого они частенько располагались.
– Серьезно?
Леда помнила вечер, когда впервые предложила ему чай. Он посмотрел на тонкую чашку в ее руках почти со злостью и махнул щупальцами, отказываясь.
– Если бы
