рот боцман. — Неужто, тот самый малец?.. Монна Зоя?
— Да что, я то? Он здесь спасения искал. А сам… сам… — зашарила я в нарастающей панике глазами. — За борт?.. Дахи! — и понеслась вдоль борта. — Дахи! Ты где?!.. Дахи!!!
Повезло мне не сразу, а лишь на втором витке. Недалеко от полюбившегося бушприта. Видно, не мне одной. Потому что голый ребенок, удачно «прикрывшись» своей смуглостью, затих теперь именно там. Между мотками канатов (ну, теперь меня точно, одним из них):
— Монна Зоя.
— А-а, — вцепившись в мачтовый трос, тормознула я. — Ты где?.. Я тебя не вижу.
— Да тут я… Меня что, ищут?
— А сам как думал? — почти вслепую, двинула я на голос. — Надо было свою вонючую одежду еще в порту скидывать. И вообще…
— Монна Зоя, я обратно не хочу.
— Так оно и понятно… Дахи, ты зачем на столб полез?
— Долг отрабатывать, — вздохнули почти напротив. — За промокший уголь.
— Мама моя.
— Так я в третий раз уже. Только меня сегодня с головой окатили. Вот я и надышался. Всё вокруг поплыло. А вы, монна Зоя, и вправду, Ангел — прямо сверху ко мне.
— Угу… Ангелы плашмя не приземляются. У них — крылья… Что делать то будем?
— А, ну-ка, монна, посторонитесь! — все сделали быстро и за нас. Мне же осталось лишь беспомощно скуля, прыгать за голосящим в руках матроса ребенком.
Вот в этом «дуэте» мы пред капитаном и боцманом и предстали:
— Святой Эразм с лебедкой… Опусти его, — повисла над палубой тишина, во время которой притихший Дахи и капитан с усердием оглядывали друг друга. — С какой целью проник на «Летунью»?
— С целью слинять с этого острова как можно дальше, — вскинул острый подбородок малец.
— Да что ты? И чем тебе так Божьи скалы надоели?
Да, неужели не ясно?!
— Он там…
— Зоя!.. Вопрос свой повторить? Дахи, кажется?
— Да, уважаемый капитан. Сказать по чести, не тяжкой работой надоели. Работы я не боюсь. Только, за нее, обычно, деньги полагаются, а не…
— Столб? — сузил глаза мужчина.
— На столб я сам.
— Да как же сам, если…
— Зоя! Вас в каюту проводить или вы сами туда?!
Ага! И ребенка оставить наедине с вашей хобьей «избирательной честью»?
— О-ой. Как же больно.
— Да что еще?! — да мне бы и самой сначала взглянуть.
— Мой бок… Одна из собак в него когтями… О-о-ой, — вот теперь получилось гораздо убедительней. Да и капитан, кажется, «убедился»:
— Та-ак… Где Михель? Яков! Где наш лекарь?
— Я здесь, капитан, — просунулся маленький пузан сквозь матросов. Вот же театр. И мне бы еще платье красное, как у той героини.
— Зоя, ну а теперь-то вы в каюту свою уйдете? Михель вас там осмотрит.
— Угу. Только… а как же с мальчиком? — и в этом месте бы еще хорошо умоляющий стон, но, боюсь, моих борозд от когтей сквозь разодранное платье, малова…
— Капитан! — истошный крик смотрящего заставил и зрителей и актеров вмиг задрать к нему головы. — Слева по борту у береговой линии — бой!
А вот этого хватило с лихвой. И Виторио тут же развернулся на мостик… А что значит, «бой»?.. Настоящий?
— Монна Зоя, пройдемте к вам в…
— Да, погодите, Михель, погодите. Что значит, «бой»?
— Вооруженное столкновение, — флегматично пожал плечами лекарь. — Так вы…
— Нет. Мне уже лучше… Дахи!
— Да, монна Зоя! — отозвался из-под широкой боцманской куртки малец.
— Михель, пожалуйста, его — в мою каюту.
— Монна Зоя, я хочу с вами!
— О-о… Ну, давай! — и сама — следом за капитаном, к лестнице…
К счастью, про нас с ребенком сразу все позабыли. И капитан, припавший к широкой подзорной трубе, и Яков, рядом, со своей, чуть поменьше. И даже Сусанна, которая, видно, здесь «развязки спектакля» ждала. Мы с Дахи, сразу со ступеней тоже вцепились в перила и старательно сощурились вдаль…
Кое-что я из гимназического курса, все-таки, помнила: остров Девяти Божьих скал, южный чидалийский форпост в океане Езом, очень смахивал на подкову. Выгнутую, широкую. С концами, смотрящими на экватор. И если «вершина» ее, наиболее близкая к Бетану, была давно густо заселена, то окончания «дуг» до сих пор оставались девственно непролазными. И именно у левой сейчас шел далекий морской бой, различимый отсюда лишь яркими всполохами в сопровождении раскатов, схожих с небесным громом.
— Дьяволовы тупики.
— Дахи, ты о чем? — согнулась я низко к ребенку.
— Они обычно там высаживаются, беженцы с Зили. Потому как там — их спасение. По тем пещерным лабиринтам можно выйти далеко вглубь. В безопасные места.
— Какие еще тупики? Какие еще… Беженцы?
— Да, монна Зоя. В порту говорят: «раскаленная плита» совсем взбесилась. Пол острова пожарами вулканы выжгли. Вот они и…
— Яков! Это ведь корвет Шороха? «Дихус»?
Боцман ответил капитану так же, не отрываясь от трубы:
— Похоже. Две полосы вдоль борта и… ага, точно — он.
— Вот же… неймется.
— Так мы его в «Фортуне» лицезрели? — недоуменно хмыкнула Сусанна.
— Так он и спешил очень. Теперь понятно, куда… Да мать же твою. Хобий стервятник… Зоя?
А вот теперь нас, кажется, обнаружили.
— Угу. А можно и мне туда глянуть?
— Я так понял… — начал он, но, лишь зло хмыкнул. — Да, пожалуйста. Только там не на что любоваться, — и протянул мне через боцмана трубу…
Я, все же, ошиблась. В необитаемости здешней земли. Потому что, как раз сейчас, «Летунья» сравнялась с самым краем скалистой дуги, и я увидела, принятую за рельеф, одинокую дозорную башню. Правда, без единого огонька вдоль высоченных стен. А прямо напротив нее шел этот… Бой?
— Мама моя… Яков, это что?
Боцман сбоку от меня тихо выругался. Потом процедил:
— Зилийская фелюга[27]. Пока отплёвываются. Только у них пушек — по две на борт. А на «Дихусе» — шестнадцать. Расклад понятен.
— А почему они стоят на месте? Почему не уходят из-под огня? — еще плотнее прижала я трубу к глазу. — Или уже…
— Похоже, еще нет, без видимого крена. Хотя, корма ладно горит. Да только… Гляньте ближе к скалам… Видите их?
И я увидела «их» — маленькую плоскую лодку, забитую женщинами и детьми, быстро гребущими к берегу. Пожар на фелюге лишь всполохами освещал их молчаливые лица. И только одна старуха, совершенно седая, что-то кричала, вскинув руки в сторону корабля.
— Яков, да что там?!
— Там расстрел, капитан. Зилийцы не уйдут. Они прикрывают своих.
— Зоя, мою трубу! — надолго припал тот взглядом к далекому зареву.
А я так и осталась торчать с открытым ртом. Лишь ощутила, как приткнулся ко мне с другого бока мальчик:
— Дахи, — обхватила я его
