историю его семьи, эта цифра приобретает ужасный смысл.
Мое сердце не слушается, но я велю ему заткнуться, со всей дури сжимая тот самый воображаемый кулак, в котором его держу.
— Она… — Снова прочищаю горло, чувствуя, как его саднит. — Она его что, бросила?
Андрей молчит, и это заставляет меня обернуться.
Задумчиво глядя вдаль, он говорит:
— Да, наверное, можно и так сказать.
— Ты что, сфинкс? — дергаю я его. — Что за загадки?
Тряхнув головой, брат растягивает губы в улыбке и разъясняет:
— Она уехала и больше не возвращалась. Да, наверное, она его бросила.
— Почему? — вылетает из меня тихий вопрос.
— Долгая история. — Он ставит чашку на стол и смотрит на часы.
— Они общаются?
— Нет.
Сглотнув слюну, я задаю вопрос, на который, кажется, уже знаю ответ:
— У нее там… другая семья?
— Да. Двое детей, кажется.
Он принимается хлопать ящиками, ища посудомойку, а когда находит и опускает в нее чашку, я все еще не могу пошевелиться, чувствуя, как больно тянет в груди. Я не знаю, что должна чувствовать женщина, оказавшаяся на месте матери Влада, но я, похоже, по щелчку ее ненавижу! Как она могла бросить его… как?! Ведь он ни в чем не виноват…
— А его отец?
— Что? — Андрей смотрит на меня, и я надеюсь, что бурю у меня в душе нельзя увидеть
невооруженным глазом.
— Его отец, — повторяю. — Какие у них отношения?
— Я не психолог, дорогая мать Тереза, — юродствует мой брат.
— Скажи одним словом, — предлагаю, изображая спокойствие.
Он вздыхает и направляется в прихожую, бросив на ходу:
— Напряженные.
Выйдя в коридор, он встречает вошедшего в квартиру парня из бригады грузчиков и
спрашивает:
— Много еще?
— Это последние, — кивает тот на входную дверь.
— Пойду расплачусь… — бубнит Андрей.
Через десять минут я остаюсь в квартире одна. Одна в тишине, среди хаоса из своих вещей, коробок и мыслей. Целый ураган гребаных мыслей, который я пытаюсь приглушить, включив на колонке Брамса. Так громко, что рискую познакомиться с соседями, если они у меня есть.
Принимаюсь за разбор вещей, хотя бы в этом занятии найдя себе место.
Я затеяла этот переезд сегодня, украв один день из обещанных мне двух недель, потому что Влад занят. У его отца юбилей и жутко пафосное мероприятие, о котором пишут в сети. Между разбором коробок листаю ленту новостей, надеясь наткнуться на фотографии оттуда, но, кроме пары фото клубного ресторана в Центре, — ничего.
Отшвыриваю телефон на диван и, выдохнув из легких воздух, опускаю лоб на согнутые колени.
Глава 31
Заканчиваю с последней коробкой, когда за окном темнеет.
Сумерки незаметно заполняют мою квартиру, но решаю не включать свет повсюду. Зажигаю только светильник в прихожей, который забрала из своей комнаты в доме родителей.
Разглядываю узоры на плафоне, застыв посреди коридора, и за льющейся из колонки музыкой не сразу распознаю звонок в дверь. Повернув голову, несколько секунд пялюсь на нее, а когда звонок превращается в настойчивый и немного пугающий стук, выключаю стоящую на комоде колонку.
Мое сердце ускоряется. Оно всегда чувствует раньше меня…
Открываю дверь, проигнорировав глазок. Взгляд утыкается в белую рубашку Влада, сердце радостно подпрыгивает.
На Градском черный вечерний костюм. Идеально отутюженный и сидящий на нем как влитой пиджак распахнут, три верхних пуговицы на рубашке небрежно расстегнуты, а из правого кармана пиджака торчит черный галстук.
Влад осматривает меня в ответ, поднося к губам горлышко бутылки виски, которая все это время болталась в его руке. На мне домашние шорты и безразмерная оверсайзная футболка моего брата.
Я не ждала гостей. Совсем.
Присмотревшись к лицу напротив, понимаю, что мой гость пьян.
Сильно пьян, а не так, как я уже видела раньше.
Он слегка пошатывается, упираясь рукой в дверной косяк и объявляя:
— Салют.
— Привет… — произношу осторожно.
— Впустишь? — склонив набок голову, интересуется Влад.
Его немного расфокусированные глаза как приклеенные следят за мной, на губах легкая ухмылка. Такого Влада я не знаю, но готова принять и познакомиться и с ним.
Отхожу в сторону, уступая ему дорогу и пеняя:
— У меня мог быть Андрей…
— Он в тренажерке, — перебивает Влад, проходя в квартиру не особо твердым шагом.
То, что, даже будучи совершенно пьяным, он контролирует ситуацию, немного терзает мое сердце. Даже будучи таким, он помнит о том, что не хочет афишировать наши отношения, и это напоминает мне о времени. О том, что оно закончится. Тик-так…
Сложив руки на груди, наблюдаю за тем, как Градский избавляется от обуви и пиджака, не забывая при этом прикладываться к полупустой бутылке.
— Плохой день? — интересуюсь.
— Дерьмовая жизнь. Иди ко мне, Моцарт. — Поставив на пол бутылку, он распахивает руки, приглашая меня в свои объятия.
— Ты пьян, — озвучиваю очевидное, сморщив нос.
— Насрать. Иди сюда. — Манит меня пальцами.
Шагнув назад, говорю с претензией:
— Зачем? Чтобы ты трахнул меня и даже об этом не вспомнил?
— Я тебя не трахал… — Уронив одну руку, второй он ерошит волосы. — Я с тобой «занимался любовью», — последние слова он выделяет идиотским тонким голосом, потом ухмыляется и добавляет: — Но ты права. Это будет по-скотски. Жаль. Я бы не отказался тебя трахнуть…
— Не в этот раз, Влад, — вздыхаю. — Если пришел только за этим — уходи.
— Гонишь? — Разводит он руки.
Снова вздохнув, отталкиваю его в сторону и закрываю за ним дверь.
Запах его парфюма оседает у меня в носу. Знакомый. Будоражащий и успокаивающий одновременно.
Влад припадает плечом к стене, провожая мои действия развеселым взглядом.
Могу с уверенностью сказать, что мне больше нравится тот Градский, который хорошенько проспался.
Беру его ладонь в свою и тяну в глубь квартиры.
Бросив взгляд на сложенные в углу коробки, он послушно следует за мной.
В моей квартире появился диван. Усевшись на него, Влад устало трет глаза и широко зевает.
Включив свет, останавливаюсь рядом с Градским и ладонью ерошу его и так растрепанные волосы.
Он закрывает глаза и откидывает голову, изображая на лице удовольствие. Его напряженные плечи в самом деле опускаются и расслабляются, пальцы гладят меня под коленями, но собравшиеся на лбу морщины заставляют сказать:
— Что у
